— Вот что, мать Тереза, — яростно проговорил Драко, повернувшись к Рону. — Моя личная жизнь не имеет к тебе никакого отношения, если только тебя не послали сюда работать моим Ангелом-Хранителем. А если же это так, то, пожалуйста, будь добр, вернись к своему Господу и передай ему, что я отказываюсь от такой заботы, и вообще, мне уже зарезервировали место в аду как гомосексуалисту, совратителю детей и просто сволочи. Итого три. Доступно?
— Вполне, — ответил Рон. — Я еще вернусь.
И он исчез.
— Пошел ты к черту, — буркнул Драко. — Исчез, осталась одна улыбка…
Он выбросил сигарету, закрыл окно и, скинув халат, забрался под одеяло к Малькольму. Мальчик завозился и прижался к Драко, обняв его за шею.
«Ему же нравится, — подумал Драко. — Он счастлив… Не стану же я разрушать его счастье…»
Хогвартс, 20 декабря 1997 года, утро
Солнце светило слишком ярко, и это, пожалуй, был единственный момент, который мешал игре. Все же остальное словно специально было заказано для квиддича, и вопли болельщиков далеко разносились в неподвижном морозном воздухе.
Немногие ученики Хогвартса оставались в замке в дни квиддичных матчей. Большинство из этих оставшихся были наказанными за какую-нибудь провинность и остро переживали свою непричастность ко всеобщему счастью.
Сольвейг Паркер к их числу не относилась — она осталась в замке потому, что у нее были дела поважнее и поинтереснее, чем просмотр игры плохих команд. И одно из этих дел как раз просунуло свою лохматую голову в дверной проем туалета Плаксы Миртл.
— Паркер, ты здесь?
— Прошу вас, — буркнула слизеринка. Гермиона вошла и остановилась рядом с Сольвейг.
— Тебе не надоело здесь тусоваться?
— Ты нашла картинку? — спросила в ответ Сольвейг. Гермиона покачала головой.
— Я перерыла все его вещи. Знаешь, как это неприятно?
— Он годами не отдает носки в стирку?
— Разумеется, Сольвейг, не поэтому! — раздраженно ответила Гермиона. — Он мой друг, в конце концов!
— Мы же не совершаем преступления, — пожала плечами Сольвейг. — Просто я хочу копию с этого рисунка…
— Сольвейг, это…
— Давай не будем о морали и нравственности, о'кей? Я же все-таки слизеринка. Так ты нашла ее?
— Говорю тебе, нет! То ли Гарри ее так хорошо спрятал, то ли… — Гермиона замолчала, прикусив губу.
— Выбросил, — закончила Сольвейг. — Интересно, зачем ему ее прятать?
— От Мины? — предположила Гермиона.
— И выбрасывать тоже от нее, — заметила Сольвейг. — Неприятный тип твой Гарри…
— Вовсе нет, — огрызнулась Гермиона. Нависло молчание. Наконец его разбила Сольвейг:
— Так ты предлагаешь изменить место встречи?