— Экспекто Патронум!
И Сохатый, ринувшийся на помощь своему сыну, тоже был серебристо-серым, как лунные лучи и туман.
Потом Гарри стоял на коленях и неистово целовал холодные, едва дышащие губы, слышал спешные шаги и сердитые голоса, и низкий голос Снейпа над ним произнес:
— Драко, позволь ему помочь.
Гарри расхохотался и смеялся, пока не заревел. Его подняли на руки и понесли, а он предпринимал слабые попытки вырваться и приговаривал:
— Не оставляйте его одного. Не оставляйте его одного.
Впрочем, этого они уже не помнил. Это ему рассказал Дамблдор много позже.
Вот так все это было А потом кошмар стал иным. Гарри снова был самим собой — тем, над кем склонялся дементор, готовясь для поцелуя, и глаза Гарри не были завязаны. Черная голова оказывалась вплотную, капюшон слетал — и перед Гарри представало лицо Драко. Драко Малфой приближал свои губы к гарриным, чтобы выпить его душу поцелуем. Глаза его были холодны, рот кривился в насмешливой и жестокой усмешке, лицо — белое и прекрасное — казалось нечеловеческим.
Наверное, этот сон о чем-то говорил. Например, о том, что Драко выпьет душу Гарри до последней капли, если их ненормальная страсть не прекратится. Вдали от Драко Гарри припомнилось все, что он когда-либо слышал о гомосексуализме, и почему-то мнение тети Петунии, дяди Вернона и приходского священника казалось все более и более правильным… Министерские чины, что допрашивали его, всякий раз начинали заикаться и отводить глаза, когда тема допроса касалась его с Драко отношений. Назойливые репортеры, которых иногда пускали к Гарри, скрывая под смущением жадные и похотливые усмешки, спрашивали его, как развивались его отношения с «мистером Малфоем-младшим», первый ли этот гомосексуальный опыт Гарри, нравятся ли ему другие парни, и что он чувствует к Драко Малфою… Три месяца подряд Гей-Который-Выжил был главной темой всех информационных изданий волшебного мира. И как бы не старались все эти статьи делать вид, что нет ничего странного и предосудительного в том, что герой волшебного мира предпочитает мальчиков, ощущение грязной сенсации никуда не девалось, убеждая Гарри: он и Драко — это ненормально.
Наверное, такое же мнение сложилось у Драко, потому что при их встрече в Хогвартсе он был холоден и вежлив. Больше не могло быть вражды не на жизнь, а на смерть. И ничего другого тоже не могло быть — Гарри это понял сразу же. Впрочем, он сомневался, что Драко беспокоит ненормальность отношений между двумя мальчиками. Наверное, у его холодности были другие причины, но какие — Гарри не мог и не хотел разбираться. Ему хотелось, чтобы эта история была забыта, а еще лучше — чтобы ее вообще никогда не было. Но это было невозможно.