Лицо темноволосого юноши серьезно, а в глазах — предвестие жестокой обиды, но то ли второй юноша, яркий блондин, этого не видит, то ли начисто игнорирует — его губы кривятся в насмешке.
— Мечты у тебя, Поттер…
— Но ты же тоже хочешь детей!
— Чтобы у меня под ногами вечно путалось крикливое капризное создание, которое к тому же будет отнимать половину твоего внимания? Спасибо, это мечта всей моей жизни. Просто не представляю, как я жил до сих пор.
— Драко!..
— Внимательно слушаю.
— Ты не любишь детей?
— Я похож на педофила?
— Я серьезно!
— Мне и взрослые-то не очень нравятся, должен сказать…
— Малфой!
— Да ради Бога, Поттер, заводи детей, хоть десять! Но воспитывать их будешь ты.
— Еще бы, я же хочу, чтобы они выросли нормальными!
— Ах ты, зараза!
— Твоя школа, Малфой.
Дальше Сольвейг не смотрит и не слушает. Она знает, что будет дальше — она читала этот дневник от корки до корки, и не один раз. Только последняя страница ей не дается — Сольвейг пробовала писать на ней и чернилами, и кровью, и карандашом, и даже шариковой ручкой. Ничего, кроме обугленного листа…
Сольвейг открыла предпоследнюю страницу и медленно вывела на ней «Папа Драко, 20 апреля 2016 года, 02.45». Буквы медленно растворились в странице, а затем лист превратился в картинку: Драко в кресле читает книгу. Сосредоточенное лицо, чуть растрепанные короткие волосы… Вот он улыбнулся…
— Ты меня не любишь, — тихо сказала Сольвейг картинке и медленно закрыла тетрадь.
— Ничего удивительного.
Сольвейг не закричала только потому, что от изумления у нее перехватило дыхание. Оказалось, что на краю ее кровати сидит высокий мужчина, светловолосый, тонколицый и удивительно знакомый.
— Учитывая обстоятельства твоего рождения, девочка… — блондин изящно передернул плечами, словно говоря — что поделаешь? — Не думай, что Драко злой. Но так уж вышло, что он любит только одного человека. И не имеет значения, что этот человек давно мертв. Кроме того, твоя мать…
— Моя мать? — наверное, сначала все-таки следовало поинтересоваться, кто такой этот знакомый незнакомец, которому известно слишком много, но этот вопрос вырвался у Сольвейг помимо воли.
— Твоя мать, — кивнул блондин и неожиданно улыбнулся. — Прости, не представился. Люциус Малфой, твой дед, отец твоей матери и… Драко.
Сольвейг захлопала глазами.
— Драко мне не отец? Я не понимаю…
— Поймешь, — пожал плечами Люциус. — Ничего сложного, поверь мне. Будь добра, передай мне эту замечательную тетрадь.
Очень осторожно, как будто тетрадь могла взорваться, Сольвейг протянула ее Люциусу.
— Держи ее сама, — сказал тот, когда девочка попыталась сунуть тетрадь ему в руки. — Видишь ли, я тут не совсем во плоти, так что вряд ли могу держать материальные предметы… Открой мне последнюю страницу.