— Солнышко, — Малфой присел на корточки, — успокойся. Наверняка Рон и Джинни уже заняли тебе место.
— Давай их поищем? — Сольвейг склонила голову к плечу, и Гарри снова перекосило. — Aides-moi, Papa, veux-tu? J'ai peur, que j йgarai dans le train.
Французский был последним снарядом, который Сольвейг выпускала по Драко. Гарри фыркнул.
— Я отнесу вещи в багажный вагон, — сказал он. — А вы тут… развлекайтесь.
Он покатил тележку дальше по перрону, а Сольвейг и Драко вошли в вагон.
После долгих мытарств — в основном для Драко, потому что именно ему наступали на ноги пробегающие по коридорам вагонов первокурсники и именно его толкали неуклюжие подростки с курсов постарше, — они все-таки нашли близнецов Уизли. Джинни и Рон, отталкивая и перебивая друг друга, орали что-то в окно — кажется, перечисляли, кто из них что забыл. Стейси Уизли, хотя и разительно отличалась от своей свекрови лицом и статью, сейчас, разъяренная и уперевшая руки в боки, очень ее напоминала. На краткое мгновение Драко развеселился, представив себе, на что бы стал похож Поттер, если бы женился на Джинни Уизли.
Поезд был полон воспоминаний — ненужных, дурацких, горестных, отвратительных, сладких…
В углу купе, в тени, примостился мрачный подросток с длинными темными волосами.
— Рон! Джинни! — Сольвейг, естественно, моментально забыла про отца, метнувшись к друзьям, а те, в свою очередь, тут же забыли про стоящую на платформе мать. На несколько мгновений три человечка стали клубком рук, ног, сияющих прядей — рыжих и платиново-белых… Потом клубок утихомирился, распался на составные, и Сольвейг сказала:
— Привет, Реми, — и, повернувшись к отцу, добавила: — Ну все, ты можешь идти.
— Спасибо, милая, — Драко отвесил иронический поклон, потом принял обязательный поцелуй в щечку и ушел.
На перроне стояла злая Стейси. Вообще-то, Драко по-прежнему не питал особой любви к Уизли, но Перси Уизли все-таки был Министром Магии, и именно поэтому, впервые за несколько сотен лет, нога представителя рода Уизли ступила на территорию Имения Малфоев.
— Доброе утро, Драко, — произнесла жена министра. — А где Гарри?
— Сдает вещи в багаж, — ответил Драко. — Надо полагать, господин Министр здесь не присутствует?
Стейси фыркнула.
— Нет, разумеется. Пришлось взять шофера… Я говорила Перси, что детей надо отправить в Хогвартс министерской машиной… но он и слушать не желает! Говорит, обычай… Средневековый пережиток! Шофер — идиот! Я уверена, он перепутает бирки…
В обществе Стейси Уизли Драко неизменно начинал тосковать. Кажется, она слишком буквально воспринимала то утверждение (очень сомнительное, на взгляд Драко), что никто не понимает женщин лучше, чем геи. Причем она решительно отказывалась считать геем Гарри. Практически все друзья Гарри и Драко — кроме тех немногих, вроде Гермионы, Паркер или Ксавье, которые знали точно, — считали, что «мужчина» в их семье — Гарри. Драко это не обижало. Его смешило только, когда Стейси заводила монолог на тему «Эти современные мужчины».