Когда чай был допит, Гарри забрал чашку и поставил ее на каминную полку. Драко смотрел в пол.
— Прости, — произнес он наконец. — Я повел себя безобразно…
— Я… понимаю… — тихо сказал Гарри.
— Я очень боюсь за тебя, — Драко посмотрел своему возлюбленному в глаза. — Всю жизнь боюсь. Опасности любят тебя, все время рядом… — он поднес замерзшие ладони ко рту и, заметив этот жест, Гарри взял его руки в свои.
— Я вернусь, — твердо произнес Гарри. — Я люблю тебя. И потому не могу умереть. Я же знаю, что ты меня ждешь…
Он улыбнулся, и Драко скривил губы в бледном подобии усмешки. Стало тихо. Наконец Драко спросил:
— Когда вы уезжаете?
— Нам дали двухнедельный отпуск, — ответил Гарри.
— А куда?
— Точно не знаю. Куда-то в Россию… Там же война, в основном…
— Сначала бы со своими внутренними делами разобрались, а потом бы лезли на помощь кому ни попадя! — неожиданно яростно проговорил Драко. — Может, и не было бы ничего! Вечно эти русские…
* * *
— Тшш… — Гарри погладил ладони Драко. — Успокойся, — он опустился на колени. — Все будет хорошо…
Драко склонился к нему и поцеловал в губы.
— Значит, у нас две недели? — серые глаза блеснули.
— Да, — улыбнулся Гарри.
— А если я доведу тебя до такого состояния, что ты не сможешь встать с постели, тебя спишут как инвалида?
— Наверное, — усмехнулся Гарри. — Пособия, правда, не дадут…
— И как мы без него проживем? — саркастически прокомментировал Драко.
Две недели пролетели слишком быстро, по мнению Драко. За два дня до отъезда в Имении состоялась большая прощальная вечеринка. Сириус Блэк собирался отправляться на фронт добровольцем, а Люпин мило улыбался и непринужденно беседовал, и только Драко знал, что творится у него в душе.
Когда наступил последний вечер, и вещи Гарри уже уехали в Лондонский аврорский центр, Драко сидел на диване в маленькой гостиной и наблюдал, как Сольвейг и Гарри играют в шахматы. Сольвейг выигрывала.
Часы пробили полночь, и Драко вздрогнул.
— Тебе пора спать, солнце, — сказал Гарри, чмокнув дочь в лоб.
— Вы разбудите меня завтра? — спросила она.
— Да, — кивнул Гарри. Порывисто обняв его, Сольвейг ушла.
Стало так тихо, что даже тиканье часов казалось оглушительным. За окном шелестел дождь — он шел почти не переставая с того дня, когда разразившейся грозой закончилась чудовищная жара.
Драко встал с кресла, подошел к камину и сел рядом с Гарри.
— Пойдем наверх, — произнес он наконец.
* * *
Драко двигался медленно, глубоко, с невыносимой осторожностью и нежностью, но властно подчиняя любовника своему ритму, и хотя Гарри не очень любил этот темп, предпочитая более сильный, жесткий и даже грубый, сегодня он собирался позволить Драко все, что тот хотел. И он не собирался спать, хотя это и означало, что завтра он будет валиться с ног от усталости. Но это была слишком ценная ночь, чтобы тратить ее на сон.