Он негромко ответил, стараясь говорить по возможности ровным тоном:
— Я найду вам мужа.
— Наверное, это не лучшая идея. Вы…
Резко повернувшись, он отрывисто бросил:
— Я же сказал, вы получите своего проклятого мужа!
Элизабет попятилась к двери. Ее мать всегда говорила, что бесполезно спорить с разгневанным мужчиной. Кстати, и миссис Ситон пишет о том же.
— Думаю, нам лучше отложить этот разговор, — предложила она.
Он испустил прерывистый вздох.
— Прошу вас принять мои извинения. Я не хотел…
— Все в порядке, — поспешно сказала она. — Правда. Но, возможно, нам следует отменить сегодняшние занятия, учитывая…
Он бросил на нее взгляд, заставивший ее умолкнуть.
— Учитывая что?
Черт бы его побрал, он все-таки заставит ее произнести это вслух. С загоревшимися щеками Элизабет ответила:
— То, что я освоила все возможные поцелуи, которые могут предшествовать свадьбе. — Не дождавшись от него комментариев, она пробормотала:
— Если не больше.
Он коротко кивнул:
— Вы достали список гостей, которые ожидаются завтра?
Она моргнула, удивленная столь резкой сменой темы:
— Список у леди Дэнбери. Я могу принести его вам чуть позже.
— Я возьму его сам.
Его тон не располагал к дальнейшему разговору, и она вышла из комнаты.
* * *
Все утро Джеймс пребывал в мрачном настроении. Он бросал недовольные взгляды на слуг, сердито шикал на Малкольма, и даже при чтении газеты его лицо не покидала хмурая гримаса.
Свойственную ему легкую походку сменила тяжелая поступь, и когда после двухчасового блуждания по полям он вернулся в Дэнбери-Хаус, топот его сапог мог бы разбудить и мертвого.
Чего ему не хватало, так это любимой трости его тетушки. Он понимал, что ведет себя по-детски, но испытывал определенное удовлетворение, вымещая на досках пола свою досаду. Разве что предпочел бы воспользоваться тростью, чтобы пробить в нем дыру.
Подобно тяжелому снаряду он пронесся через парадный холл, невольно замедлив шаг и навострив уши возле приоткрытой двери гостиной. Интересно, Элизабет там? Что она подумала, когда он протопал мимо? Наверняка догадалась, что это он. Нужно быть глухой как пень, чтобы не услышать произведенного им шума.
Но вместо мелодичного голоска Элизабет раздался громоподобный окрик графини:
— Джеймс!
Он издал почти беззвучный стон. Если тетка называет его по имени, значит, Элизабет нет рядом. А если Элизабет там нет, значит, Агата хочет с ним поговорить. Что никогда не предвещало ничего хорошего.
Он сделал пару шагов назад и заглянул в гостиную.
— Да?
— Мне нужно поговорить с тобой.
Один Бог знает, как только ему удалось сдержать стон.