— Мне очень жаль, — мягко произнесла Элизабет. — Хотелось бы надеяться, что это было не слишком болезненно для вас.
Видимо, она прочитала ответ в его глазах, несмотря на все его усилия скрыть свои чувства.
— Мне очень жаль, — повторила она, проглотив ком в горле.
Джеймс кивнул в знак того, что принимает ее сочувствие, но ничего не сказал. Взгляды их на мгновение встретились, а затем она вытянула шею, пытаясь разглядеть за оградой графиню.
— Я не переживу, если леди Дэнбери придется страдать. Она ведь никому не признается. Иногда она бывает невыносимо гордой и принимает привязанность и участие за жалость.
Джеймс смотрел на девушку, наблюдавшую за его теткой, и вдруг поразился, какая Элизабет маленькая. Она казалась беззащитной и одинокой на фоне полей Дэнбери-Парка, простиравшихся за ней бескрайним одеялом, сотканным из всех оттенков зеленого. Летний ветерок развевал выбившиеся из пучка белокурые пряди. Джеймс бездумно протянул руку и заправил шелковистый локон ей за ухо.
Дыхание у Элизабет перехватило, рука взлетела вверх. Пальцы ее скользнули по его руке, и Джеймса охватило безрассудное желание сжать ее ладонь в своей. Достаточно было шевельнуть пальцами, чтобы поддаться соблазнительному порыву, но он убрал руку за спину и еле слышно произнес:
— Простите. Ветер растрепал ваши волосы.
Глаза ее расширились, губы приоткрылись, словно она собиралась что-то сказать, но, так и не решившись, просто отодвинулась.
— Леди Дэнбери была очень добра ко мне, — сказала она дрогнувшим голосом. — Я никогда не смогу отплатить ей за все, что она сделала для меня.
Джеймс впервые слышал, чтобы его ворчливую, прямолинейную тетку называли доброй. Высший свет уважал ее, боялся, даже смеялся ее ядовитым шуткам, но он никогда не встречал человека, который любил бы ее так же, как он.
Вдруг тело Джеймса перестало повиноваться ему, и он почувствовал, что клонится вперед. Он больше не контролировал своих движений. Словно какая-то высшая сила вселилась в него, заставив протянуть руку, обхватить ладонью затылок Элизабет и, скользнув пальцами по шелковистым волосам, притянуть ее к себе ближе, еще ближе, а затем…
А затем его губы накрыли ее рот, и загадочная сила, которая заставила его поцеловать девушку, исчезла. Остался только он сам и неодолимая потребность обладать ею всеми возможными способами, которыми мужчина может обладать женщиной.
Зарывшись одной рукой в ее волосы, он обвил другой ее талию и ощутил, что при всей своей неискушенности она отвечает ему. Сердце Элизабет забилось быстрее, и вслед за ним загрохотало его сердце.