Сержант, прищурясь, смотрел в ту сторону.
— Ну–ка, застегнуть всем шлемы, живо! — сквозь зубы приказал он, сам, однако, не торопясь подавать личный пример подчиненным. Те нехотя повиновались, одарив командира неодобрительными взглядами. Ну, прижала БПМ кого–то в «зеленке», нам–то что скалиться? — красноречиво говорили глаза солдат.
Кто–то, глядя на командира, не торопился гасить только что прикуренные сигареты, и сержант начал было разворачиваться, но слова, приготовленные для нерадивых подчиненных, застряли в его горле: в этот самый миг за унылой стеной дождя вдруг полыхнула ослепительная вспышка, и взрывная волна, сорвав на секунду мерцающий полог энергозащиты, в тяжкой судороге выкинула в небо многотонный обломок задней части БПМ…
Нужно отдать должное — только два или три человека запаниковали, заметались, да и то лишь потому, что покореженный обломок летел, казалось, прямо на них. Остальные в непомерном, отдающем каким–то невинным, бесшабашным восторгом изумлении проводили взглядами полет покореженной кормы (Вот это… на хрен… ты видел, да?!.), пока та с лязгом не ударилась о стойку бетонной опоры, что поддерживала второй ярус дорожной развязки, и лишь чье–то бессвязное восклицание типа: «Ваау!..» сопроводило отдавшийся в почву удар…
Люди были удивлены, но не испуганы.
Они еще не воевали по–настоящему, не видели смерть лицо в лицо, — даже у ветеранов локальных войн львиная доля боевого опыта приходилась на нудное патрулирование разрушенных с орбиты городов или дистанционное наблюдение за вспышками далекого, безобидного огня. Войны XXVII века сводились к незамысловатому противостоянию техники. Один боевой крейсер на орбите какого–либо планетоида мог полностью контролировать ситуацию внизу. Поэтому солдаты из состава занявшего автодорожную развязку взвода были ошеломлены, но пока лишь тем, как на их глазах вдруг скончался живучий миф о непобедимости боевых планетарных машин…
Ни у кого не хватило времени, чтобы задуматься о главном — кто прикончил БПМ?
Страх, как и ответ на незаданный вслух вопрос, пришел через пять или шесть секунд после того, как отгремели звуки тяжкого падения обломка.
За близкой стеной увядших под радиоактивным ливнем деревьев внезапно раздался протяжный душераздирающий лязг, — словно там провели ржавым гвоздем по листу тонкого железа, — и над макушками самых высоких крон вдруг поднялся чудовищный, хищный контур чего–то необъяснимого с точки зрения земной технической мысли…
Страшный силуэт высился над увядающими кронами, будто жуткая галлюцинация, мираж…