– Всего пять дней?
– Всего пять дней. Я уверен, что не ошибаюсь.
Донован в отчаянии огляделся. Сквозь стекло были видны звезды – знакомые, но бесконечно равнодушные. От стен веяло холодом; лампы, только что вновь ярко вспыхнувшие, светили ослепительно и безжалостно; стрелка на циферблате упрямо показывала на нуль, а во рту Донован ощущал явственный вкус бобов. Он сказал злобно:
– Мне нужно помыться.
Пауэлл взглянул на него и ответил:
– Мне тоже. Можешь не стесняться. Но если только ты не хочешь купаться в молоке и остаться без питья…
– Нам все равно придется скоро остаться без него. Грег, когда начнется этот межзвездный прыжок?
– А я почем знаю? Может быть, мы так и будем лететь. Со временем мы достигнем цели. Не мы – так наши рассыпавшиеся скелеты. Но ведь, собственно говоря, возможность нашей смерти и заставила Мозг свихнуться.
Донован сказал не оборачиваясь:
– Грег, я вот о чем подумал. Дело плохо. Нам нечем себя занять – ходи взад-вперед или разговаривай сам с собой. Ты слышал про то, как ребята терпели аварии в полете? Они сходили с ума куда раньше, чем умирали с голоду. Не знаю, Грег, но с того времени, как снова загорелся свет, со мной творится что-то неладное.
Наступило молчание, потом послышался тихий голос Пауэлла:
– Со мной тоже. Ты что чувствуешь?
Рыжая голова повернулась.
– Что-то неладно внутри. Все напряглось и как будто что-то колотится. Трудно дышать. Я не могу стоять спокойно.
– Гм-м… А вибрацию чувствуешь?
– Какую вибрацию?
– Сядь на минуту и послушай. Ее не слышишь, а чувствуешь – как будто что-то бьется где-то, и весь корабль, и ты вместе с ним. Слушай…
– Да, правильно. Что это, как ты думаешь, Грег? Может быть, дело в нас самих?
– Возможно. – Пауэлл медленно провел рукой по усам. – А может быть, это двигатели корабля. Возможно, они готовятся.
– К чему?
– К межзвездному прыжку. Может быть, он скоро начнется, и черт его знает, что это будет.
Донован задумался. Потом сказал гневно:
– Если так, то пусть. Но хоть бы мы могли бороться! Унизительно ждать этого.
Примерно через час Пауэлл поглядел на свою руку, лежавшую на металлическом подлокотнике кресла, и с ледяным спокойствием произнес:
– Дотронься до стены, Майк.
Донован приложил ладонь к стене и ответил:
– Она дрожит, Грег.
Даже звезды как будто превратились в туманные пятнышки. Где-то за стенами, казалось, набирала силу гигантская машина, накапливая все больше и больше энергии для могучего прыжка.
Это началось внезапно, с режущей боли. Пауэлл весь напрягся и судорожным движением привскочил в кресле. Он еще успел взглянуть на Донована, а потом у него в глазах потемнело, в ушах замер тонкий, всхлипывающий вопль товарища. Внутри него что-то, корчась, пыталось прорваться сквозь ледяной покров, который становился все толще и толще.