– Какой еще брат? – спросил Папа настороженно.
– Вестгейт. Братишка оказался неплохим специалистом. Ту гипнотическую установку, которую я получил в этом кабинете, он смог взломать в считаные минуты.
Папа сморщился и кряхтя закрыл лицо руками.
– «Что тебе наврал Волков…» – произнес Игорь с выражением. – Всюду ложь. И всюду страх. Родной отец, и тот врет и боится. Боится и врет… Больше всех. Даже больше этого людоеда Волкова, который просто честно и искренне верит в свой бред!
– Игорь, – выдавил Папа. – Сынок… Милый… Не было другого выхода, понимаешь?! Не было! По всем прогнозам у нас выходила мировая война… И то, что нужно было сделать, мог сделать только ты!
– Волкова незачем было убивать. Совершенно. То, что вы задумали, это был акт личной мести и ничего больше, – сказал Игорь холодно.
– Да нет же! – воскликнул Папа. – Ты просто не знаешь! Он же зомбировал несколько десятков ключевых фигур! Людей, которые принимают решения! И дергал их за ниточки как марионеток! Как только Волков умрет, связь оборвется! И они прозреют. И все кончится.
– Все уже кончилось, – сказал Игорь очень спокойно. – И так без войны обошлось. А вот врать не надо было.
– А когда я врал? Сейчас?
– В том числе. У меня не было шансов вернуться с этого задания живым. Убей я Волкова – смерть. Не убей – аналогично.
– Неправда. – Папа широко раскрыл глаза и приосанился. – Я же говорю, ты не знаешь. Тебя должен был подобрать Костенко.
– Когда мы прибыли на место, его там не было, – отмахнулся Игорь. – Да ладно, хватит… Я устал спорить и торговаться. И вообще, я устал. Надоело мне все это до чертиков. Не хочу больше загадок. Не хочу больше тайн. И шли бы вы все в жопу, старичье закомплексованное, со своими тайными операциями и секретными агентствами. Сами вы уроды и из детей своих пытаетесь уродов делать. А я не хочу! Ясно?!
Папа опустил глаза и посмотрел на свои руки, вцепившиеся в край стола. Костяшки на его пальцах были совершенно белые.
– Вы только не подумайте, что я вас осуждаю, – сказал Игорь. – Просто у вас своя правда, а у меня своя. И понять друг друга нам не суждено по определению. Может быть, когда-нибудь мы научимся друг друга любить. Это не так уж сложно. Мы оба в принципе неплохие люди. Но пока вы не научитесь уважать чужое мнение, наш разговор всегда будет разговором тупого с глухим.
Папа хотел что-то сказать, но Игорь перебил его.
– Значит, так, – сказал он. – Конверт с посланием от Волкова у меня забрал Костенко. Судя по всему, там вообще ничего не написано. А я сейчас ухожу. Не знаю куда. К чертовой матери. Скажите мне только вот что. Как я понимаю, Мэкс погиб?