— Извини, Цетинка, — Мускулюс ощутил укол совести. — Сейчас…
Он огляделся. Улица пустовала. Наученные опытом, жители Красильной слободы деликатно позволяли заказчикам скрыться во дворе Швеллеров. Разве честная жена или мудрая матушка выпустит сейчас на улицу хоть благоверного муженька, хоть сыночка? Чтоб кровиночка умом рехнулся? Чтоб отхватил по загривку лупильным шестом? А не шестом приласкают, так столичный колдунище испортит рыбоньку: не лезь, куда не зовут! Вон, окна ставенками прикрыли, бабы-умницы…
На углу, под старой акацией, дети игрались в песке. Девочка с косичками поминутно бегала к канаве с ведерком, а два толстых, суровых на вид малыша увлеченно лепили плюшки. Им помогал худосочный парнишка лет семнадцати на вид, по уши изгваздавшись в липком «тесте». Размахивая руками, словно ветряк, он определял место, куда жизненно необходимо поставить очередную плюху. И очень злился, когда дети ошибались. Наверное, местный дурачок. Таких девки вовсе не манят, хоть из Лилля, хоть с горних высей. Расположение плюшек мимоходом заинтересовало Андреа, он даже принялся машинально соединять их воображаемыми линиями, но строго одернул себя. Рухни сейчас своды грота Семи Нянек и выберись на белый свет Ужасное Дитя, сматывать мир в клубок для вязания, — все равно колдуну было бы недосуг заниматься всякими пустяками.
— Гвардия, ко мне!
Капралы встали по бокам кареты. Тьяден спрыгнул с крыши, долго ковырялся ключом в заговоренном замке, наконец, распахнул дверцы. С минуту ничего не происходило, потом на ступеньку опустилась узенькая ножка.
— Я первая!
— Нет, я первая!
— Я самая первая! Самая!
— Ах ты, потаскуха!
— А ты блудня!
— А ты!.. а ты…
— Обе вы дуры, а я первая!
— Держи ее! Гюрзель, хватай за волосы!
Мускулюс вздохнул и пошел на выручку.
Иначе лилльские девицы никогда не выбрались бы из кареты. Нежная голубица, и та озвереет, если в шестнадцать лет тебя продадут невесть куда за тридевять земель: линять. Обычно за месяц до линьки знаменитые уроженки Лилля становились редкостно прожорливы, зато низменные выделения у них прекращались вовсе. Что никак не способствовало улучшению характера.
Будь воля Мускулюса, он бы в жизни не связывался с этими красотками. Но мастер Леонард тоже, пожалуй, не возражал бы провести остаток дней в розарии, а не в вони дубильных чанов. У каждой работы свои недостатки. Иные полагают, будто магия вся состоит из прелестей и забав. Ткнешь их рожей в кучу флюидов, когда демон рвется наружу из «Лебединой Песни», или заставишь убирать в клетке за василиском в сезон «петушьей слепоты» — ругаются…