Но оставим его, у него дел много. Пойдем-ка мы дальше. За домом сторожа — бассейн для малышей, а за бассейном — дикий заброшенный сад. Никто-никто, даже директор, не знал, откуда в лагере этот сад. Может быть, его заложили ребята в те времена, когда бабушка Прасковьи Шустовой была еще маленькой. Может быть, Весна несла в рукавах молодые побеги-саженцы да обронила по рассеянности. Может быть, сидели на заборе мальчишки-девчонки, яблоки-груши жевали, а огрызки за спину бросали, те и проросли, выросли садом. А может быть, деревья сами из дачного поселка пришли — удрали от нерадивых хозяев. Никто не знает, как на самом деле было, да это и неважно. Главное, что в те давние времена сад был молодой и добродушный.
Ребята из старого палаточного «Светлячка» за ним ухаживали, заботились, сад рос и ширился, а потом… Потом построили Новый лагерь, с кирпичными корпусами и большой столовой. Обветшалые палатки списали, а сад почему-то забросили. Может быть, одним летом кто-то поленился ухаживать за ним, и он одичал.
Так до сих пор и стоит: дикий, заросший крапивой и полынью. Туда никто теперь не ходит. Страшный он какой-то, косматый. Здесь, на месте Старого лагеря, еще много есть интересного: беседка и качели, флагшток на площадке, где раньше проходили линейки, кусты акации, буйно цветущие в июне…
Но довольно! Пора нам перейти по мостику через ручей и оказаться в Новом лагере, где веселые, уютные домики, ярко раскрашенные качели, фонтанчики, скамейки, горки и песочницы, где заросли черемухи, шиповника и дикой малины. Где в пятом корпусе разместился седьмой отряд, а в нем — Прасковья Шустова, которая любит, когда ее называют просто Асей.
Ася не сразу поняла, что девочки сочли ее задавалой. Раньше с ней никогда такого не случалось. В классе Асю любили и во дворе тоже. А здесь подошла к ней Наташка Ястрова и сказала:
— Не воображай, пожалуйста, что если у тебя редкое имя, то ты какая-то особенная. Имя ничего не значит.
— Не имя красит человека, а человек — имя, — сказала отличница Болотова.
— Это еще доказать надо, что ты особенная, — продолжала Наташка.
— Да я и не воображаю, — удивилась Ася.
— Воображаешь, воображаешь. В глубине души, — настаивала Наташка. — Правда ведь, девочки? Может быть, в других местах это тебе и удавалось, но у нас тут свои правила.
Ася только плечами пожала и стала вещи раскладывать. Ее кровать стояла у окна. На подоконнике одиноко торчал в горшке засохший кустик герани. Ася протянула к нему руку, но тут же услышала:
— Не трогай, он проклят!
Большеглазая вертлявая Алена смотрела очень серьезно.