Как обычно, Джон был пьян. Только опьянение помогало ему избавиться от звучащих в ушах пронзительных воплей, прогнать навязчивое ощущение, будто его руки перепачканы кровью, как бы часто он ни мыл их. Еще пара стаканов, решил он, и придет желанное забвение.
– Блэквуд!
Вскинув голову, он кивнул мужчине напротив.
– Что, Спенсер?
Джордж Спенсер взял бутылку.
– Не возражаешь?
Джон пожал плечами.
Спенсер плеснул немного жидкости в принесенный стакан.
– Скажи, тебе известно, когда мы выберемся из этой паршивой дыры?
– Эту паршивую дыру, как ты ее называешь, я предпочитаю полю боя.
Проводив взглядом молоденькую служанку, обходившую стол. Спенсер облизнул губы.
– Вот уж не подумал бы, что ты трус, Блэквуд!
Джон снова наполнил виски свой стакан.
– Я не трус. Спенсер, я всего лишь человек.
– Как и все мы. – Внимание Спенсера попрежнему привлекала девушка-служанка – на вид ей было не более тринадцати лет. – Что скажешь об этой малютке?
Джон вновь пожал плечами, не будучи расположен к болтовне.
Девушка, которую, как Джон уже узнал, звали Ана, приблизилась и поставила на стол тарелку с едой. Джон поблагодарил ее на испанском. Девушка кивнула и улыбнулась, но, прежде чем успела отойти, Спенсер привлек ее к себе на колени.
– Что за лакомый кусочек! – промурлыкал он, коснувшись ладонью ее едва обозначившейся груди.
– Не надо, – выговорила девушка на ломаном английском. – Я…
– Отпусти ее, – потребовал Джон.
– Господи, Блэквуд, ведь она только…
– Оставь ее в покое.
– Знаешь, иногда ты бываешь упрям, как осел, – Спенсер спихнул Ану с колен, не преминув перед этим больно ущипнуть.
Джон подхватил на вилку рис, прожевал его, проглотил и лишь после этого ответил:
– Она еще ребенок. Спенсер.
Спенсер пошевелил пальцами.
– А мне показалось иначе.
Джон покачал головой, не желая продолжать разговор.
– Оставь ее в покое.
Спенсер вдруг поднялся.
– Схожу облегчиться.
Джон посмотрел ему вслед и вернулся к своему ужину, но не успел сделать и трех глотков, как у стола появилась мать Аны.
– Сеньор Блэквуд, – заговорила она на смеси английского и испанского, зная, что Джон поймет ее, – этот человек… он преследует мою Ану. Так нельзя.
Джон поморгал, пытаясь разогнать хмельной туман.
– И давно он к ней пристает?
– Всю неделю, сеньор, всю неделю. Ей это не нравится. Она боится.
Джон ощутил приступ отвращения.
– Не тревожьтесь, сеньора, – заверил он женщину. – Я позабочусь, чтобы он оставил Ану в покое. Ей ничто не угрожает.
Женщина поклонилась.
– Благодарю, сеньор Блэквуд, вы утешили меня, – и она вернулась на кухню, где, как предполагал Джон, целыми вечерами готовила еду для посетителей таверны.