– Нет! – резко возразила она, чувствуя, что рушатся все ее надежды. – Нет, я ничего не понимаю.
– Белл, у меня нет состояния, я жалкий калека, едва добившийся титула.
– Но зачем вы говорите об этом? Все это для меня ничего не значит.
– Белл, вам может принадлежать любой мужчина в мире.
– Но мне нужны вы.
Ее страстные слова потрясли Джона, и лишь через несколько минут он нашелся с ответом.
– Я поступаю так для вашего же блага.
Белл отшатнулась, как от удара, охваченная болью и яростью.
– Как вы смеете решать за меня… – едва сдерживаясь, выговорила она.
– Белл, ваши родители никогда не позволят вам выйти замуж за такого человека, как я.
– В" не знакомы с моими родителями. Откуда вам знать, как они поступят?
– Белл, вы же дочь графа.
– Вы тоже сын графа, так что я не понимаю, в чем дело.
– В мире существует разница положений, и вам это известно. – Джон знал, что хватается за соломинку и говорит глупости, лишь бы не сказать правду.
– Чего же вы хотите, Джон? – в отчаянии спросила она. – Хотите, чтобы я умоляла вас? Вы этого добиваетесь? А может, вы хотите, чтобы я открыто заявила, почему вы понравились мне? Я не скрываю, что считала вас добрым, благородным и славным.
Намеренное употребление прошедшего времени резануло слух Джона.
– Как раз сейчас я и пытаюсь совершить благородный поступок, – сдержанно отозвался он.
– Вовсе нет. Вы разыгрываете мученика, и вам, наверное, нравится эта роль, но мне происходящее не доставляет никакого удовольствия.
– Белл, выслушайте меня, – взмолился он. – Я… я совсем не тот человек, каким вы меня считаете.
Его хриплый голос, проникнутый болью, ошеломил девушку. Она застыла не в силах вымолвить слова.
– На моей совести… есть грехи, – с трудом произнес он, отворачиваясь так, чтобы не смотреть ей в глаза. – Я причинял людям боль. Я оскорбил… оскорблял женщин.
– Я вам не, верю, – негромко, но быстро возразила она.
– Проклятие, Белл! – развернувшись, он хватил кулаком по стволу дерева. – Ну как вас убедить? Что вы хотите узнать? Самые страшные тайны моего сердца? Поступки, которыми я запятнал свою душу?
Она попятилась.
– Не понимаю… не понимаю, о чем вы говорите. Вряд ли и вы сами понимаете собственные слова.
– Я-то понимаю, Белл. Если я все расскажу, вам будет слишком тяжело и больно.
– Я верю, что этого не будет, – мягко ответила она, потянувшись, чтобы коснуться его рукава.
– Не обманывайтесь, считая меня героем, Белл. Я вовсе не…
– Я и не считала вас героем, – прервала она. – Мне вовсе не хотелось видеть вас таким.
– О Господи! – простонал он с мрачной усмешкой. – Вот ваши первые правдивые слова за целый день.