– Эй, проснись! Поцелуи кончились!
– Что? О, прости. Так что ты хотела?
Белл быстро изложила свой план. Эмма не питала особой уверенности, что план сработает, но согласилась принять участие.
– У меня только одно сомнение, – добавила она, – поверит ли Джон, что ты смогла так быстро забыть о нем?
– Не знаю, но если он приедет в Лондон, то вскоре узнает, что я вовсе не оплакиваю его, сидя взаперти. Данфорд позаботился, чтобы я была представлена нескольким достойным холостякам. На прошлой неделе это были три графа и один маркиз. Кстати, меня до сих пор удивляет, что столько народа собралось в Лондоне еще до начала сезона.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Понятия не имею, – со вздохом призналась Белл. – Но мне не остается ничего другого.
Джон занялся работой в Блетчфорд-Мэноре, приглядывал за переделками в доме и даже помогал в некоторых из них. Почему-то физический труд успокаивал его, и иногда ему удавалось подумать о чем-нибудь другом, кроме Белл.
Работа в доме и в усадьбе отнимала у него целые дни, а вечера Джон старался посвящать финансовым делам, надеясь возместить средства, потраченные на покупку Блетчфорд-Мэнора. Но как только вечер сменялся ночью, Джон обнаруживал, что мысленно вновь и вновь возвращается к белокурой леди, в настоящее время пребывающей в трех часах пути отсюда, в Лондоне. Она не теряла времени, постаравшись оказаться как можно дальше от него.
Джон не мог не вспоминать каждую минуту, проведенную в обществе Белл, и всякий раз воспоминания ранили его, словно маленький, но острый кинжал. Он просыпался почти каждую ночь, взволнованный и возбужденный, и понимал, что ему снилась Белл. Он уже подумывал, не отправиться ли в ближайшую деревню, чтобы подыскать женщину, которая утолит его желание, но вскоре расстался с этой мыслью, рассудив, что ему не поможет ни одна женщина. Кроме Белл, разумеется.
Он был изумлен, когда Бакстон доложил о прибытии герцогини Эшбурнской. Никаких вопросов о Белл, приказал он себе, входя в синюю гостиную, где ждала гостья.
– Добрый день, ваша светлость, – учтиво произнес он.
Эмма была в прекрасном настроении, ее волосы пламенели особенно ярко.
– По-моему, я просила называть меня Эммой, – напомнила она.
– Прошу прощения. Полагаю, виновата привычка.
– Ну, как ваши дела?
– Прекрасно. А как Белл? – Если бы он мог дать себе пинка так, чтобы этого не заметила герцогиня, он немедленно выполнил бы свое желание, вложив в пинок всю силу.
Эмма лукаво улыбнулась, понимая, что план Белл может достичь цели.
– Она в полном порядке.
– Хорошо. Я рад за нее, – Джон порадовался бы еще сильнее, зная, что Белл хоть изредка вспоминает о нем.