– Я бы попробовала вот эту, с орехами, – наконец произнесла она, доставая из коробки конфету.
– Неужели на улице так прохладно? – спросила Белл. – Я слышала, что тебе понадобились теплые перчатки.
– Да, со вчерашнего дня весьма похолодало. Хотя должна признаться, в доме, даже душно.
Белл слабо улыбнулась, но, переведя взгляд на Джона, заметила, что тот сдерживает покашливание.
– Ваши перчатки, мадам.
– Великолепно. – Персефона встала и направилась вслед за лакеем, только что вошедшим в комнату. – Тогда я удаляюсь.
– Желаю приятно провести время, – сказала ей вслед Белл.
– Разумеется, дорогая, так я и сделаю. – Персефона начала прикрывать за собой дверь, но остановилась и слегка покраснела. – Если вы не возражаете, я оставлю дверь слегка приоткрытой – так комната будет лучше проветриваться…
– Ну конечно, – подхватил Джон, и, когда Персефона вышла, склонился к Белл и прошептал: – Я закрою ее сразу же, как только она покинет дом.
– Тише! – предостерегла его Белл.
Едва они услышали стук парадной двери, Джон вскочил и закрыл дверь в гостиную.
– Это просто смешно! – недовольно пробормотал он. – Мне почти тридцать лет. Меня вовсе не прельщает необходимость прятаться от какой-то компаньонки.
– В самом деле?
– Должен вам сказать, это чертовски неприлично. – Джон вернулся к дивану и сел.
– Вас не беспокоит нога? – спросила Белл с искренней тревогой в глазах. – Похоже, вы стали хромать сильнее обычного.
Джон скептически осмотрел собственную конечность.
– Кажется, да. Я и не заметил. Видите ли, я уже привык к боли.
Белл пересела на диван, поближе к нему.
– Может быть, вам будет легче, если я разотру ее? – она коснулась ладонями ноги Джона и начала растирать мышцы повыше колена.
Джон закрыл глаза, в блаженстве откинувшись на спинку дивана.
– Неописуемо! – воскликнул он. Позволив Белл продолжить свое занятие еще несколько минут, он произнес: – Белл… мне хотелось поговорить о вчерашнем вечере.
– Да? – подняла она голову, не переставая массировать ногу.
Джон открыл глаза и остановил ее руки. Белл замерла, удивленная его внезапно посерьезневшим лицом.
– Еще никто… – помолчал он, подыскивая слова. – Еще никто не защищал меня так, как вчера это сделали вы.
– А ваши родственники?
– В детстве я редко общался с ними. Они были слишком заняты.
– Вот как? – переспросила Белл, не скрывая неодобрения.
– Мне то и дело давали понять, что я должен самостоятельно искать свое место в жизни.
Встав, Белл отошла к вазе и стала беспокойно перебирать в ней цветы.
– Своему ребенку я никогда не скажу ничего подобного, – серьезно заявила она. – Никогда! По-моему, детей надо любить, опекать и… – она круто повернулась. – Разве нет?