Людоеды разбрелись по поляне, один ворошит угли палкой и поворачивает другим боком подвешенную над костром человеческую ногу, два других играют в карты, на кону очищенный череп. Рядом с чернобородым стоит перепачканный сажей зек, заискивающе говорит, нервно жестикулируя длинными пальцами с синими перстнями. Чернобородый брезгливо морщится, затем настораживается, перехватывает удобнее автомат, кивает рядом стоящему зеку. Тот не спеша вытаскивает нож, в развалку идёт вглубь поляны, восторженно восклицает:- Мусора, мать вашу, сами пришли, бля буду… мусора!
Чернобородый неторопливо поднимается:- Угомонись, шестёрка! Бурый, Репа, ведите их сюда!
Картёжники швыряют карты, скалясь в улыбках, в развалку направляются к появившимся в поле зрения двум мужчинам
Виктор моментально узнаёт в них тех двух бывших милиционеров из лагеря тогда ещё Дмитрия Леонидовича.
— Граждане начальники, никак на огонёк пожаловали? Сизый, отрежь им пару кусков от ноги, — хохотнул, очевидно, Бурый.
Бывшие менты в ужасе мотнули головами. На лицах пробегает целая гамма из чувств, от омерзения до страха:- Вагиз мы от Идара Сергеевича, — нервно говорит один из них.
— Ну, Вагиз, ну и что? — легко вскакивает на ноги чернобородый, подходит к ним вплотную, с насмешкой смотрит, затем резко сшибает одного из них прикладом.
— За что? — сгибается мужчина.
— Ты ещё спрашиваешь, Игорёк?
— Мы же дали вам двух человек, — бледнеет тот, которого назвали Игорьком.
— Послушай, где ты видишь двух? — разводит руками чернобородый.
— Ну… мы это… Аньку и Леню отдали.
— Вована грохнули, баба сбежала. Это ваших рук дело, сучата?
— Вагиз, что ты… мы её найдём! — заламывает руки Игорёк.
— Верю, — неожиданно мягко говорит чернобородый, — скажи Идару, за ним должок, иначе бойню в вашем лагере устроим. Ты иди дорогой, а этот останется, не приведёте бабу, друг твой коровкой станет. А вообще… ты меня сильно обидел…
— Я найду её! — горячо восклицает бывший мент.
— Не перебивай, это и так понятно, куда вы денетесь, здесь другое, вы нарушаете законы гостеприимства, отказываетесь от трапезы в моём доме.
Сдерживая рвотные позывы, бывшие менты беднеют донельзя, а зеки гогочут как гуси.
— Ты иди… Игорёк! А за Сеню не беспокойся, двое суток поживёт… надеюсь, за это время вы найдёте Аньку, запал я на неё, — гнусно хохочет чернобородый.
— Вагиз, мы не просто так пришли, — пытается встать на ноги тот, которого назвали Сеней.
— Да это понятно. Всё жду, когда по существу будете петь, — чернобородый присаживается на корточки. — Давай, выкладывай, чем вы можете заинтересовать такого занятого человека как я. Банков здесь вроде нет, долларами подтираемся, сейчас единственная ценность — мясо. Да ты не вздрагивай, Вагиз слов на ветер не бросает, ещё поживёшь денька два, а то и больше, если твой корешок подсуетится. Мне надо эту бабу вернуть и узнать, кто этот тот… залётный. Он мне нужен даже больше, чем Анька. Ты меня понимаешь?