— Завтра к нам группа спелеологов из Питера присоединится, вроде неплохие ребята, мне их начальник нож подарил, — Виктор выдвинул из ножен лезвие. — Кстати, у меня подарок тебе есть, — достаёт зековскую финку.
— Здорово, — женщина хватает нож, словно любимую куклу и любуется сияющим лезвием, чмокает в щёку. — А у меня нет подарка, — взгрустнула она.
— Как нет? А сохранённая картошка? И ночью ещё кое-чего подаришь.
— Бесстыдник, — зардевшись, толкает его Нина. — Я хочу тебе что-то сказать, — она наклоняется к его уху, — нет… потом, — отстраняется от него.
— Что потом? — не понимает Виктор.
— Потом, — загадочно произносит Нина.
— Загадками говоришь.
— И всё же, у меня есть для тебя подарок, но я его подарю тебе позже.
Виктор смотрит на неё, какая она сейчас особенно красивая. Интересно, что придумала, мелочь, наверное, какую? Наивная моя женщина, я и без этого тебя люблю.
Нина смотрит влюблённым взглядом. Вот приметив, ничего не замечает. И почему я его так люблю?
Погода хмурится, ветер с усилием тащит тяжёлые тучи и вот-вот хлынет ливень, но сдерживается, словно ждёт когда запылает костёр, чтобы одним махом сделать мелкую пакость. Но Виктор складывает ветки под козырьком нависающей скалы, проверенно, даже в сильнейший ливень вода не затекает под костёр. Будто разочаровано грохочет гром и ветер тащит тучи в море, там со злостью сбивает в одну исполинскую кучу, молнии делают в них дыры и наступает хаос.
Под несильными порывами ветра, судорожно бьётся огонь, но крепчает и начинает поджаривать до хрустящей корочки упитанных голубей.
Весь народ собрался у костра, с жадностью наблюдая за истекающими золотистым жиром голубиными тушками.
— Как спаслись? — отрывается от созерцания Виктор.
Игнат вздыхает:- Крышу сорвало, мы за неё уцепились, вот и не утопли.
— У кого «крышу» сорвало, — не преминула съязвить Нина, она всё ещё сердится на мужиков.
Её не понимают:- Крышу коровника, — уточняет Игнат.
— А-а, — тянет Нина, — тогда конечно.
Аня фыркает, с некоторой доброжелательностью смотрит на Нину, она по достоинству её оценивает, сама стерва и Нину такой же считает.
Нина украдкой изучает Аню и немного успокаивается, не соперница: шейка длинненькая, носик остренький, глазки глупые, губки как у плюшевого ослика, сиськи готовы лопнуть от переизбытка силикона, а на ногах, вот умора, кроссовки сорок четвёртого размера.
А Аня удивляется, и что в ней нашёл такой мужчина как Виктор, ни кожей, ни рожей. Не удивлюсь, если она работала продавщицей в каком-нибудь овощном ларьке.
— Нина, а вы раньше, где работали? — улыбается Аня.