Но тут вдруг его голос оборвался, и бывший верховный ит поспешно ретировался. И, правду сказать, вовремя, ибо спустя всего лишь мгновение, на то самое место, где он только что стоял, обрушился ослепительный столб белого пламени, высотою до неба и шириной — не меньше пяти ранов. Это ади Вара, быстро оправившись от охватившего его изумления, с великой досадой обнаружил, что пока его войско жадно, удивлённо и недоверчиво внимает речам столь необычного перебежчика и разглядывает никогда доселе невиданных скакунов, армия противника, тихо и без лишней суеты, разворачивает в боевые порядки всё новые и новые свои отряды. Стерпеть подобной наглости ади Вара, конечно же, не мог и, устремившись к Лее Истаге, деве чар короля, что было мочи завопил:
— Ваше Могущество! Ваше Могущество! Если этот, продавший душу Тёмному, подлый предатель проговорит ещё хотя бы минуту, то, клянусь Всесущным, битву мы проиграем!
Обворожительная дева чар лишь легонько ему кивнула, и в тот же миг огненный столб низринулся с небес на землю, прямо на вероломного ита! Но, увы, видимо, и вправду, сам Тёмный берёг его: в последнюю секунду он скрылся, и вся эта праведная мощь оказалась потраченной впустую. Впрочем, не совсем — ибо послужила для армии Имрии сигналом к началу битвы. Знамёна взлетели ещё выше, трубы зазвучали ещё звонче, а барабаны застучали ещё воинственнее. А самое главное, на ряды вражеских солдат, подобно тяжёлому молоту, падающему на раскалённое до красна железо, обрушился сокрушительный вал самых гибельных заклинаний, какие только были известны в Ирвире. Небо над полем стало аспидно-чёрным от сгустившегося нлинлинума, а воздух тоненько зазвенел и мелко-мелко задрожал, так что всех — от благородных рыцарей до обычных воинов — охватил великий ужас. Но никто не посмел и вида подать, что ему страшно, и чем сташнее им, на самом деле было, тем громче и свирепее кричали воины грозный клич Имрии: «Хэй ин Имрия эам касу!», что, как и всё здесь, хоть сколь-либо касающееся традиций и истории, являло собой отражение традиций и языка ещё более древних, чем история самой Имрии, ибо на старокивилийском «Хэй ин Иммар э ами йахасу!» означало ничто иное, как «За честь Благославенной и её славу!», а Благославенной кивили арту называли эту землю, когда ещё Имрии, да даже и самого Ирвира ещё и в помине не было.
Хотя удар и был сокрушительным, но сколь-либо значительных результатов удалось достичь лишь на правом фланге противника — там, где его отряды были ближе всего к реке. А в остальных местах неприятель не понёс почти никаких потерь, что было немного странным, так как наиболее сильные и искусные чародеи Гильдии, в том числе и сама обворожительная дева чар Лее Истаге, известная во всём Ирвире, как Улыбка Смерти, находились в центре войска, поблизости от короля. А уж перед её ударами были способны устоять лишь самые могущественные чародеи. Впрочем, это могло быть связано с тем, что правый фланг врага был хуже всего магически защищён.