Внизу раздались торопливые шаги, и Рилп увидел, как в гостиницу стремглав влетели дети её хозяев — не по годам начитанный и рассудительный мальчик Лик и его строптивая сестрёнка Аша. Поспешность их была примечательна и сама по себе, но гораздо больше мастера Рилпа заинтересовал маленький, неприметный незнакомец, остановившийся, не доходя двух домов до гостиницы, и явно следивший за ними. Что-то в его манере двигаться показалось ему знакомым. Рилп ещё с секунду разглядывал его, а затемвскочил со стула и устремился вниз.
Отдышавшись Лик строго посмотрел на Ашу и сказал ей:
— Никому не рассказывай, что с нами случилось! Не то нам так влетит!
— Да уж! — сделав большие испуганные глаза, кивнула Аша. — Хотя во всём ты сам виноват!
— Не начинай, пожалуйста, с начала! — раздражённо отмахнулся от сестрёнки Лик. — Вот вырастешь, тогда и будешь иметь право на собственное мнение. А покамест, ты только за другими повторять и можешь… Добрый вечер, мастер Рилп!
Купец, едва взглянув на него, обронил какое-то приветствие и, перескакивая сразу через несколько ступенек, заторопился вниз.
— Куда это он так поскакал? — удивился Лик. Он никогда ещё не видел мастера Рилпа в таком возбуждении.
— Неправда! У меня всегда есть своё мнение! И ты ничуть не умнее меня! — тут же разобиделась Аша, даже не обратив внимание на пробежавшего мимо купца.
— Ха! — подбоченился Лик. — То же мне, искуплённый Априн нашёлся! Да ты ничего кроме своих сказок, да любовных романов о меланхоличных рыцарях и их печально-восторженных дамах не читаешь! Чего ты можешь знать?
Аша аж побагровела от гнева. Как всегда, в сердцах, топнув ножкой, она вдруг развернулась и, к величайшему изумлению Лика, молча убежала в свою комнату.
— Ну и реви, коли охота! — проворчал Лик, направляясь на кухню: из-за всех этих приключений, нежданно свалившихся на его голову, он успел страшно проголодаться. И то пора! Шоколадный торт они так и не купили, а восхитительные пирожные из «Ста ароматов для короля» казались уже чем-то, даже и не из сегодняшнего дня.
На кухне Гава поставила перед ним большой котелок с ещё дымящейся гороховой кашей и миску с холодной телятиной и зеленью. Получив от неё чувствительный подзатыльник за то, что он набросился на еду, даже не вознеся перед этим благодарственной молитвы, Лик решительно отодвинул кашу и сосредоточился на мясе.
— А кашу-то, кашу-то чего не ешь, попущенье Господне? — сварливо осведомилась Гава.
— Она горячая! — с набитым мясом ртом, ответил Лик. — Когда остынет, тогда и съем.
— Ну, смотри у меня! Попробуй только не съесть! — погрозила ему кулаком Гава и снова отвернулась к плите.