Молодая невольница сначала даже заслушалась, но прервала речь бывшего монаха:
— Все ли грехи человеческие прощает Богоматерь Привратница?
— Не все, дитя мое. Есть один грех, который не простит даже Богоматерь Привратница с Иверской иконы на святом Афоне.
— Что это за грех?
— Грех против мужа.
— Кто же может простить его?
— Церковь Божья по слову Христову. — Мысль невольницы натянулась как струна, и инстинктивно она поняла тайну участия церкви в мирских делах.
«Значит, он хочет так приковать меня к Сулейману, чтобы после только он имел власть надо мной», — сказала она себе, не зная даже, откуда у нее взялась такая смелая мысль. Она лишь чувствовала, что кто-то с какой-то целью хочет ее опутать, что происходит борьба между ней и кем-то еще, более сильным, но невидимым. Какое-то острое презрение вырвалось из глубины ее души и она ответила:
— А я знаю один грех, который не смеет простить даже церковь Божья.
— Нет, дитя мое! Церковь имеет власть прощать все грехи.
— А ты бы, отец мой, простил предательство нашей церкви, так жестоко гонимой в родном краю, где враги уничтожают православный люд? Если Богоматерь Привратница не прощает измены одному человеку, то как же простить измену целым поколениям и церкви Сына своего?..
Бывший монах побледнел. Единственное слабое место было у него в душе, когда он шел к этой девушке. И именно в это место поразила она его своей невинной душой. Он хотел было сказать ей, что церковь все прощает, если видит раскаяние и неподдельную людскую скорбь. Но не мог открыть рта, так был подавлен этой молодой, чистой девушкой и сидел молча. Молчание прервала она:
— Я сама пойду молиться Богоматери с Иверской иконы на святом Афоне!..
Он даже не попытался объяснить ей, что это недопустимо, ибо еще прапрадед нынешнего султана Магомет постановил по просьбе святоафонских монахов не допускать женщин в их монастыри. И с того времени указ султана ни разу не нарушался. Подобного же правила придерживались все христианские цари со времен Константина.
Он думал: не поколебалось ли что-то в этой девушке? Отчего ей захотелось просить отпущения грехов у всепрощающей Богоматери Привратницы с Иверской иконы на святом Афоне?
Он понимал, что на этот раз сказал достаточно. Чувствовал, что сам был уязвлен в самое больное и слабое место своей искалеченной души. Но, очевидно, каким-то образом он ранил и душу этого ребенка, хотя и не знал, чем и как. А душа человека удивительна: она таинственнее дебрей пущи, морских глубин и небесного простора. Ведь непостижимый Создатель этих чудес дал душе человека свободу воли, выбор между добром и злом, между верностью и вероломством. И этим сделал душу подобной себе.