… Тем временем, сидя в офисе, Сергей никак не мог втянуться в работу — он размышлял, стоит ли оставить все как есть, или имеет смысл вмешаться. Вообще-то ему казалось, что странная ситуация все же немного, но стала спокойнее. Вернее, не так: Сергей хотел, чтобы так было. Но так ли это на самом деле? Может быть, сегодняшнее утро — это всего лишь затишье, а ну как у кого-нибудь из налетчиков окончательно крышу снесет? Не дай бог, если у Карины — наркоманка, да еще вооруженная, таких дел может наворотить, страшно подумать.
Но как вмешаться? Это можно было бы сделать только одним путем, особым . Но об этом думать было страшно. После того, как Лихоманов узнал о проблемах , которые возникали с владельцами автомобилей, с которыми он немного поработал, он пообещал себе больше не прикасаться к «сувенирам», привезенным им с Кубы. Более того, он даже хотел выбросить их, как и самодельный гаечный ключ, но вместо этого повесил его над дверью, чтобы помнить о том, где и как его учили ремонтировать автомобили. Автомобили, да. Но ведь не людей…
Господи, — почти с ужасом подумал Сергей, — ведь прошло лет пятнадцать, а я все помню, словно видел это вчера. Раскаленную духоту мастерской. Огромные американские машины. Каждую железку, которую приходилось менять. В том числе и ту, которую я ставил в тот день, когда меня «крестили» ромом и куриной лапой.
…Коварная стойка никак не хотела вставать на место. Юный чернокожий ученик потянулся было за молотком, но голос Хосе Норьеги остановил его:
— Не делай так, niňo [1]. Молотком стойку нельзя загонять. И потом: я заметил, что ты ее даже не проверил после того, как прокачал… Что он еще не сделал?
Мастер обращался к другому ученику — молодому человеку из России. Тот стоял возле верстака и продувал жиклеры.
— Надо было заменить стабилизатор, — неуверенно произнес тот. — По-моему, он сработался окончательно.
— Вот и займись им сам… — Хосе Норьега забрал стойку у черного ученика и положил ее на верстак. — А ты, Роке, — обратился мастер к чернокожему, — замени масло и проверь радиатор. Я поехал в Коста-Роха, вернусь не очень поздно, мне надо, чтобы этот «Плимут» был готов к шести вечера.
На улице щелкнула дверца «Фольсквагена-Жука», на котором ездил хозяин. Сергей, посмотрев на черную «Фурию» шестьдесят первого года выпуска, про себя чертыхнулся. Вот уже полтора месяца он вкалывает в мастерской Норьеги, но пока ничего по-настоящему нового для себя не почерпнул. Сплошная рутина. Радиатор-карбюратор-аккумулятор. Замена масла. Прокачка стоек. Конечно, есть определенная экзотика, вроде изготовления вручную шестерни для коробки передач к «Бьюику» пятидесятого года выпуска, но чтобы пришлось подобным когда-нибудь заняться дома, такое даже в страшном сне не приснится… Стоп, полтора месяца? И Норьега поехал в Коста-Роха? Зачем?