Экономическая революция была подкреплена важным политическим шагом в мае 1962 года, когда президент Насер представил Конгрессу народных сил «Хартию», давшую Египту свою собственную, как подчеркивают сами египтяне, социалистическую идеологию. «Хартия» разъясняла в общих чертах принятую Египтом социалистическую доктрину: революционный энтузиазм, ведущая роль рабочего класса и крестьянства (хотя «Хартия» и осуждает классовую борьбу), внешняя политика с упором на антиимпериализм, поддержка ООН и защита национального прогресса, высокий идеал международного сотрудничества в борьбе против нищеты. Но на 100 страницах «Хартии» только мимоходом, в нескольких словах, сказано о необходимости «положить конец агрессии Израиля». Египет был слишком занят своими делами, чтобы уделять много внимания Израилю.
Официально Каир стал теперь столицей социалистического государства. Некоторое время Каир был также столицей Объединенной Арабской Республики Сирии и Египта, союза, который изобрели сирийские политические деятели, чтобы предотвратить движение Сирии к коммунизму. Союз был расторгнут, когда сирийские солдаты решили, что Насер зашел слишком далеко со своим социализмом, и Египту не оставалось ничего иного, как сохранить в блестящем одиночестве название Объединенной Арабской Республики. Даже когда Сирия сама превратилась в социалистическое государство, союз не был восстановлен, хотя на это и надеялся президент Насер. Сейчас это вряд ли имеет какое-либо значение, ибо Каир считает себя признанной столицей арабского мира, от которой все «неосвобожденные» арабы ждут руководства и помощи. Но не все в Каире сходятся на том, что арабский социализм лучшее решение всех проблем. Противники Гамаля Абдель Насера почти не могли выступать публично, но в политическом отношении они были еще очень сильны, и в сентябре 1967 года они еще раз попытались подорвать всю новую систему.
Тем временем Каир оставался центром арабского социализма, а внешне это тот город, который мы видим и сейчас, уже после печальной драмы 1967 года.
Каир действительно социалистический город, но есть еще в его атмосфере что-то нейтральное, будто стоит он на меже, отделяющей одну форму общества от другой, и никак не может сделать решающего шага. Каирцы по-прежнему хитроваты, легко возбудимы и жизнерадостны. В городе все еще есть богатые и бедные. Но центр тяжести переместился. Кажется, что бедные сейчас стали духовными хозяевами города, а богачи ведут себя поскромнее, хотя и не уступили полностью своих позиций.