— А можно посмотреть ваши документы? — осмелился я задать вопрос.
Ни слова не говоря, хозяин достал из этого же шкафа листок и подал мне.
На листке было написано:
«ОРДЕР. Сим удостоверяется, что Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович, 21.12.1879 года рождения, определен на жительство по адресу: Новомосковск, проспект Мира, 51, корпус 2, кв. 17. Управляющий делами Люций Фер. Марта пятого числа одна тысяча девятьсот пятьдесят третьего года по общему летоисчислению».
И подпись красными чернилами.
— Все в порядке Иосиф Виссарионович, — сказал я, возвращая бумагу. — Может, мы добавим к вину вот это? — спросил я, доставая из портфеля все его содержимое.
Посмотрев на стол, Сталин подошел к телефону, набрал три цифры и, немного подождав, сказал:
— Лев Давидович, здравствуйте. У меня товарищ оттуда. Захватите Владимира Ильича с Надеждой Константиновной и заходите ко мне. Хорошо. Я жду. Нет, я не буду обижаться на ваши жалобы на меня. Хорошо.
Положив трубку, он повернулся ко мне и спокойным и ровным голосом сказал:
— Я пригласил к себе нескольких моих соседей, которых очень интересует все, что происходит там. Надеюсь, вы не против?
Не слушая моего ответа, он снова повернулся к телефону и сделал несколько звонков.
Минут через пять пришла симпатичная женщина среднего возраста, которая накрыла стол белой скатертью, произвела сервировку и унесла продукты на кухню.
— Ну, что же, уважаемый товарищ или как вас звать-величать, — сказал Сталин сев в кресло и предложив мне место напротив себя, — как там дела?
— Трудно однозначно сказать, товарищ Сталин, — сказал честно я.
— Понятно, — сказал хозяин квартиры, — просрали всё. Кто хоть был последним партийным секретарем в партии?
— Горбачев Михаил Сергеевич, — сказал я, — он же был первым и последним Президентом СССР.
Сталин задумался и сидел минут пять.
— Знал я одного Горбачева, и тоже Михаила, и тоже Сергеевича, — сказа он. — Парнишка молодой, кажется, лет семнадцать ему в 48-м году было. Орден я ему вручал как заслуженному комбайнеру. Трудового Красного Знамени орден. Он?
Я утвердительно кивнул головой.
— Надо же, как я тогда не разглядел в нем могильщика всего нашего дела? — сокрушенно сказал Сталин. — Надо было его тогда же расстрелять и СССР существовал бы вечно. Эх, немножко я не довел до конца национальный вопрос. Всякий перегиб в сторону национального в ущерб интернациональному грозит распадом СССР. Так и произошло?
— Почти что так. Те, кто пришли под руку царя, а потом и под руку ВКП(б) с голыми яйцами, получили невиданное развитие. Они посчитали, что это за счет своих талантов и умений у них уровень жизни выше, чем в собственно Богославии, которая все, что было можно, гнала на национальные окраины, часто не доедая и не развиваясь. Только не он поставил окончательную точку в СССР, а другой, его ровесник, строитель по профессии, ставший Первым Президентом Богославии, — рассказывал я.