Необходимо было обеспечить поддержку Климента V перед визитом к Генриху VII, чтобы добиться ратификации договоров, подписанных в июне 1310 г., и получить согласие на перенос коронации императора, в район Троицына дня, как мы увидим чуть позже. Для этого прежде всего было необходимо положить конец этим немыслимым разбирательствам по делу Бонифация, но при этом согласие короля завершить судебный процесс не должно было походить на признание своих ошибок. Поэтому по возвращении Мариньи из миссии, которой он, собственно, и руководил (доказательством чему служат те выражения, в которых упоминал о нем кардинал-камерарий), расследование стали проводить уполномоченные понтифика, а именно кардиналы Наполеон Орсини, Ландольфо Бранкаччо, Джакомо и Пьетро Колонна. Двадцать третьего апреля 1311 г. Мариньи представил цедулу, текст которой довольно трудно истолковать:[1049] Ангерран заявлял, что королем двигало справедливое и мудрое усердие. Он слышал, как король рассказывал о том, что ему стало известно от достойных доверия людей и даже от кардиналов, что папа был еретиком, защищал злонравие, супружеские измены и преступления, противные самой человеческой натуре. Король показал ему письма[1050] от некоего кардинала, запечатанные маленькой печатью, и спросил, известно ли Ангеррану, кому принадлежала эта печать; услышав отрицательный ответ, король сказал, что это был кардинал, сообщивший ему в письме о том, что папа – еретик и обманщик. Наконец, письмо короля Клименту V, в котором он отказывался от обвинения, но сохранял все те же выражения, было абсолютно правдивым, в чем Мариньи поклялся.
Мариньи не был полностью в курсе дела и поэтому не понял смысла писем кардиналов и короля; так, король был вынужден объяснить ему, по секрету, в чем было дело, – по крайней мере, об этом он сообщает в своей цедуле. Мы не думаем, что Ангерран был настолько наивным, каким хотел себя представить. Он не мог не знать о том, в чем обвиняли Бонифация VIII, но считал более разумным казаться папе и кардиналам абсолютно несведущим в этом деле. Поскольку он не принимал никакого участия в кампании против Бонифация и папского престола, Мариньи посчитал, что будет лучше притвориться, будто он ничего не знает о прошлом, и попросить у Климента V помощи в новых делах. Таким образом, становится понятно, почему Ногаре и Плезиан, которые находились рядом с Мариньи, пребывали в тени на протяжении переговоров в марте-апреле 1311 г. Убеждая всех в своем справедливом усердии, они оказывались заинтересованными лицами, следовательно, на них падало подозрение. А поскольку это дело не представляло для Мариньи никакой личной выгоды, он мог гораздо эффективнее служить интересам короля.