2. Конклав и военный поход в 1314 г
Разделяя с королем верховную власть в области принятия важных решений дипломатического и финансового порядка, Мариньи рано или поздно, в любом случае, не упустил бы возможности проводить собственную политику. Было бы преувеличением растягивать хронологические рамки этого периода подобно тому, как это сделали историки XVII и XVIII вв., доверившись свидетельствам хронистов XVI в., в памяти которых сохранился лишь кульминационный момент деятельности Ангеррана, но также нельзя отрицать того, что на протяжении двух последних лет правления Филиппа он обладал необычайным могуществом. И в 1314 г., получив всю выгоду, какую только можно было извлечь из служения королю, Мариньи начал проводить свою политику, сочетающую интересы короля с его собственными, впрочем, очень ловко, и свои первые робкие шаги в русле этой новой политики он сделал в 1312 г. во Вьенне.
Мариньи стал более терпимым по отношению к фламандцам, и это изменение тактики короля, отмеченное Фанк-Врентано,[1290] легко объясняется необходимостью сохранить ту выгодную, но очень неустойчивую позицию, которая была обретена после заключения Понтуазского договора. Учитывая неизменно враждебное отношение Роберта Бетюнского и Людовика– Неверского, необходимо был заручиться поддержкой городов во избежание конфликта, который поставил бы под удар все предыдущие политические завоевания Именно поэтому жителям Брюгге 26 апреля 1314 г. объявили, что привилегии, дарованные горожанам Гента, Ипра и Поперинга, никоим образом не повредят их правам, которые они уже собирались отстаивать. Таким образом, была подтверждена солидарность городов Фландрии, а городам, которым ранее всех сделали послабления а выплатах, предоставили еще одну отсрочку, для того чтобы не вызывать раздражения у сторонников короля. Доля выплаты Гента Ипра и Поперинга не увеличилась, но уменьшилась сумма, взыскиваемая с Брюгге. Письмо, в котором жителям Брюгге была засвидетельствована королевская милость, написали по распоряжению Мариньи и Латильи, что следует из формулировки, подобной которой нельзя было встретить во времена влияния Ногаре: «Per vos et dominum Marregniaco».[1291] Но в данном случае пострадали интересы Роберта Бетюнского. При дворе он пожаловался на то, что его обманули, и отказался продолжать переговоры до тех пор, пока ему не вернут три города; кроме того, он заявил, что деньги были уплачены Мариньи.[1292] Это совершенно неправдоподобно, так как граф не мог собрать эту сумму – при том что ежегодные выплаты практически невозможно скрыть – в 1313 г., точно так же, как не смог этого сделать за семь лет! С другой стороны, еще сложнее представить себе, что граф заплатил некоторую сумму в погашение этого долга в надежде вернуть себе города, не потребовав никакой расписки. Наконец, граф Фландрии отказался от этих упований, подписав договор 13 июля 1312 г. Вероятно, нужно считать это всего лишь одной из ошибок в поздних хрониках.