Мы уже говорили о том, что именно камергер представлял королю вассалов, которые должны были приносить оммаж. Это давало ему право на получение права «chambellage», причем сумма выплаты была больше или меньше, в зависимости от фьефа. Мариньи выполнил данную обязанность, но мы хотели бы особенно отметить ситуацию, в которой он предстал в роли настоящего свидетеля: 5 июня 1307 г. в Лоше Роберт Бетюнский и Генрих Люксембургский,[705] нормандцы благородного происхождения и городские прокуроры, поклялись соблюдать условия мирного договора в Ати. Свидетелями этого события являлись Жиль Асцелин, архиепископ Нарбонны, Пьер де Гре, епископ Оксера, Матье де Три, камергер Франции, Ангерран де Мариньи, королевский камергер, нотариусы Жиль де Реми и Жан Камель, а также Ами д'Орлеан, который составил официальный протокол.[706] Матье де Три и Ангерран де Мариньи присутствовали как камергеры при принесении присяги, которая, после восстания во Фландрии и последующего заключения перемирия с вассалом и его людьми, более всего походила на повторное клятвенное обещание верности своему сеньору. В тот момент король находился в Лоше,[707] и при дворе, без всякого сомнения, были и другие люди, которые могли бы поучаствовать в качестве свидетелей в этой церемонии, если бы из-за сугубо вассального характера присяги не требовалось присутствие именно Три и Мариньи.
Мы отнюдь не считаем, что в данном очерке, основанном на имеющемся в наличии документальном материале, нам удалось исчерпывающим образом объяснить, кем являлся камергер, и тем более выявить основные особенности этой должности. Мы хотели показать, что в годы, предшествовавшие апогею его могущества, то есть до 1312 г., Мариньи действительно являлся камергером Филиппа Красивого. Конечно же, он был дипломатом и финансистом, но вместе с тем выполнял свои служебные обязанности. Можно даже сказать, что он смог укрепить свою власть, используя все возможности, которые предоставляла эта должность. Но, как только его политический вес стал слишком велик для того, чтобы он продолжал заниматься делами королевской Палаты и отеля, он отнюдь не предоставил их заботам своих коллег, других камергеров: он доверил их своему верному Мишелю де Бурдене, который в 1314 г., не имея абсолютно никакого почетного статуса, контролировал значительную часть происходящего в отеле. Прослужив какое-то время камергером, Мариньи принял на себя полномочия того, кто некогда назывался великим гофмейстером.
Народ посчитал, что лучшим примером этого превращения стало завершение строительства дворца в Сите, которое немедленно посчитали заслугой Мариньи, – впрочем, нужно сказать, что с момента последнего визита Ангеррана в Париж темпы работ действительно заметно увеличились. Хронисты, которые жили в одно время с Ангерраном, считали Мариньи создателем этого дворца. В