Ерофеев сунул под нос Сергею свои мозолистые лапы, пропитанные машинным маслом. Ничуть не изменились.
— Вот теперь узнаю! Ну, здравствуй!
По давлению ручищ механика на свои ребра Сергей понял, что и сил у Иваныча не убавилось.
— А чего такой смурной? — заметив настроение Ерофеева, поинтересовался Сергей. — Или меня не рад видеть?
— Рад, командир, очень рад, я ж к тебе раньше, чем к своей Матрене, заявился… Тут дело в другом.
— Давай, рассказывай, — потребовал Сергей.
— Я по дороге на родину заскочил, отца и мать хотел хоть издалека молодыми увидеть.
— Увидел?
— Увидел. Обоих. Мать на сносях, в десятом году у меня сестренка должна родиться.
— Вот видишь, все по плану.
— Все, — криво усмехнулся Иваныч, — кроме одного — меня нет.
— Как нет? — ахнул Сергей. — Вот же ты стоишь!
— Это я здесь стою, а там меня нет. Нет — и все. И не было никогда. Они первенца ждут.
— Подожди, подожди. Ты в этом уверен? Может, там тебя к бабке в деревню отправили, вот ты себя и не увидел? — выдвинул версию Сергей.
— Какую, на хрен, деревню, лейтенант? Я и соседей поспрашивал, нет у них никаких детей. А ведь я в шестом году должен был родиться и уже по двору бегать.
— Да-а, дела… И что ты по этому поводу думаешь?
— Ничего, мое дело — гайки крутить. Кстати, ты какого года будешь?
— Двадцать шестого.
— Вот ты и думай, а мне уже поздно.
Интересные новости привез Иваныч из поездки на родину, было над чем подумать. С другой стороны, до двадцать шестого еще надо дожить, что тоже будет не так просто, а ближайшие задачи требовали немедленного решения. Сергей резко поменял тему:
— Чертежи привез?
— Привез. Куда они денутся?
— Тогда так, на сегодня — свободен. Иди к своей Матрене и налаживай отношения заново, если только в Коломне никого завести не успел.
Иваныч обиженно засопел, показывая, что столь грубого вторжения в свою личную жизнь терпеть не намерен. Сергей эмоций механика не заметил и продолжил:
— Оставляешь там свое пальтецо с каракулевым «пирожком», завтра в девять ноль-ноль на разводе, как штык, при полной форме и со всеми чертежами. Прежде чем гайки крутить, будем все-таки думать, как это лучше сделать.
— Разреши идти, твое благородие?
— Да иди уже, клоун! Тебе бы, Иваныч, в цирке выступать.
В дверях Ерофеев обернулся:
— А то пошли вместе, отметим мое возвращение? У Матрены баб знакомых много, и тебе кого-нибудь посимпатичнее подыщем. Или ты уже здесь себе кого-нибудь нашел?
— Иди один, я к семи буду. Только чтобы никаких подружек.
— Ну как знаешь.
Ерофеев ушел к Матрене. Своим предложением механик невольно наступил на больную мозоль. Нет, не то чтобы Сергей влюбился, отнюдь нет, просто уже два месяца она приходила к нему по ночам. Во сне. А дело было так. Братья-подпоручики затащили Сергея в благородное собрание на какой-то благотворительный бал. Отдав червонец, он подпер колонну, возле которой под самодеятельный оркестр танцевали то ли польку, то ли мазурку — в танцах поручик абсолютно не разбирался и сам танцевать не научился. В седле сидеть кое-как мог. И пару раз шашкой махнуть. А вот вилки за столом путал и танцевать не умел совершенно.