— Японцы?!
— Хунхузы.
Прапорщик последний раз пальнул в темноту из своего нагана и принялся выколачивать из барабана стреляные гильзы.
— Чансолин озорует, — пояснил прапорщик, — днем боятся, а по ночам, бывает, вылезают. Гаолян жгут, японцы им платят за это, вот и стараются.
— И на железную дорогу нападают?
— Воинские-то эшелоны им не по зубам. А остальные с охраной ходят, иначе никак. Прекратить огонь!
Прапорщик закончил снаряжать барабан, с треском крутанул его и отправил обратно в кобуру.
— Идите досыпать, сегодня больше не сунутся.
Действительно, остаток ночи прошел спокойно.
С утра все занялись расчисткой мусора и обустройством на новом месте. Все, что могло гореть или пригодиться для ремонта крыши, оставили, остальное выгребли наружу. Ближе к вечеру вернулся Кондратьев, сообщил последние новости:
— Приказано поставить вас на довольствие. Больше пока ничего, не до вас сейчас. Неразбериха сильнейшая, некоторые части до сих пор найти не могут.
— Понятно, и когда следует ожидать проявления начальственного интереса?
— Думаю, дня через три или четыре, не раньше.
Вернувшись в пакгауз, танкисты как раз начали ладить двухэтажные нары, Сергей «обрадовал» подчиненных:
— Поздравляю, нас зачислили в ряды Российской императорской армии.
Переждав взрыв возмущения, Сергей заодно присмотрелся, кто и как отреагировал на эту новость, сам перешел в наступление.
— А жрать каждый день тут все хотят?! Или дальше будем саперов объедать? Они же царские, их не жалко. Скажите спасибо, что присягу принимать вас никто не заставляет. И, если кто предпочитает николаевской шинели арестантскую робу, то пусть так и скажет, а остальных за собой не тянет.
Десантники на новость отреагировали довольно спокойно, да и из танкистов бурно высказали свое возмущение всего человек пять. За пару дней остальные к доле царского солдата присмотрелись и против нее сильно не возражали. Тем не менее некоторые не успокоились, от их лица выступил все тот же стрелок-радист Малышев.
— Так что же, получается, теперь каждая офицерская сволочь может мне в морду дать?
Ответить на выпад лейтенант не успел, неожиданно вмешались десантники. Первым вступил в разговор невысокий крепенький мужичок с рязанской физиономией;
— Напугал! Вот у нас в запасном ротный был, чуть что не так — сразу в зубы. А тут я пока что-то не видел, чтобы офицеры кого-нибудь били.
— Увидишь еще, — пообещал радист, — когда сам получишь! Сегодня унтер…
— Унтер! — влез длиннорукий пехотинец в короткой шинели. — Я когда на посту уснул и какая-то сволочь со «студера» колеса сняла, так старшина мне так звезданул, что искры из глаз посыпались. А могли и шлепнуть. Или в штрафную роту закатать.