— Саймон тоже об этом говорил, — перебила ее Андреа. — Он сказал, что это можно заметить по его портрету и что в нем, возможно, одна из причин того, что сейчас нет денег.
— Совершенно верно, он и был причиной тому, — весело согласилась Мадам. — Саймон ничего не упустит! Ну, потом мой свекр умер, и хозяином стал мой муж. — Она опять хихикнула. — Если честно, мы тоже спустили много денег. И никто из них и в мыслях не имел желания зарабатывать на жизнь честным путем. Этого Тревейны никогда не делали. И если мы имели недостаток в деньгах, то просто продавали кое-что из драгоценностей. Мне ужасно не хотелось этого делать… хотя некоторые из них были довольно безобразные. Потом родился Филипп, наш сын. — На мгновение ее лицо смягчилось. — Он был убит в Первую мировую войну. Он никогда не знал, что такое страх, всегда шел на риск, на который не осмелились бы другие мужчины. Но до своей гибели он успел жениться, и после его смерти у него родился сын. К моему удовольствию, его жена вновь вышла замуж, за американца, и с радостью согласилась оставить Лео здесь. — Глаза Мадам с воодушевлением сверкнули. — И тогда началось счастливейшее время в моей жизни! Особенно когда ко мне пришел Лео и сказал, что, если мы не собираемся стать нищими, нужно что-то делать. — Она глубоко и удовлетворенно вздохнула. Затем пристально посмотрела на Андреа. — Ну?
— Думаю, вам время отдохнуть, — уклончиво сказала девушка.
Губы Мадам презрительно скривились.
— Итак, ты считаешь, мы не должны были делать то, что делали? — иронично осведомилась она. — Так? Давай же скажи мне правду!
— Это было противозаконно, — медленно ответила Андреа. — Неправильно… в отношении людей, которых вы к этому склонили. И тем не менее… — Она сделала паузу.
— Да? — ободрила ее Мадам.
— Если… если бы на вашем месте была я, при таком положении вещей я… я сделала бы то же самое, что и вы.
Мадам немигающе уставилась на нее, затем разразилась смехом.
— Вылитая Тревейн! — заявила она. — У тебя есть характер… И все же ты не станешь этого делать теперь, нет?
— Нет, — призналась Андреа.
— Потому что милый Саймон сказал, что это плохо? — насмешливо спросила Мадам. — А то, что сказал Саймон, очень важно?
— Конечно. — Андреа отвернулась к мешочку со всякой мелочью, лежавшему на столике у кровати Мадам, чтобы скрыть выражение своего лица от инквизиторских глаз старухи. — Он — хозяин.
— И это единственная причина? — настойчиво продолжала Мадам и затем, когда Андреа ничего не ответила, раздраженно приказала: — А теперь уходи, девочка! Ты меня утомила!