да еще в центре Европы, тут не до личных амбиций и старых обид. Хватит делить на чужих и своих. Успех — в единении.
Позвонив своему бывшему противнику, Петр Лукич спросил его, готов ли он забыть их давние и «мелочные» распри. Ради дела.
Виктор Евгеньевич был «всегда готов». Ради дела он тут же явился.
— Кто старое помянет, — начал было Ровченко, но, не закончив, перешел к сути и показал Дудинскасу два паспорта. Один иностранный, который он достал из сейфа — с чернильным штампом вместо въездной визы, другой из собственного кармана — с яркими красочными визовыми наклейками прочих уважающих себя государств.
— Казалось бы, пустяк, — сказал Ровченко, — но определяет лицо. По-английски — фэйс. Да и стыдно брать такие деньги за простой штемпель.
«По сто баксов за визу, — подумал Дудинскас, — действительно стыдно».
— Короче, нужны приличные визы, — сказал Ровченко. — Если возьметесь, готовьте ваше предложение. Описание, сроки, цена, хорошо бы какой-нибудь эскизик...
— Потребность просчитали? — Виктор Евгеньевич спросил небрежно, но дыхание затаил.
— Что же тут считать! Я думаю: нужно полмиллиона штук. Петра Лукича Ровченко назначили, ему поручили, поэтому он не сомневался, что теперь иностранцы попрут сюда валом.
Дудинскас тоже не стал сомневаться.
— Если уж делать, так сразу миллион, — не моргнув глазом, сказал он. — Технологически оправдано: обеспечивается идентичность. Да и потом: чем больше, тем дешевле.
При этом он живо представил себе кислую физиономию Гоши Станкова и ужас Ольги Валентиновны.
пять недель спустя
Дудинскас вывалил на огромный белый стол в кабинете Гоши Станкова груду паспортов с иностранными визами, раздобытых им в ОВИРе:
— Зови своих асов, пусть изучают.
Через две недели Станков уже знал, что такое «настоящая виза», и докладывал это на худсовете. Все слушали серьезно, только Ольга Валентиновна похохатывала неприлично, как доярка, будто ее щекочут, причем изнутри.
Затем слово взял Виктор Евгеньевич.
Надежда Петровна под его диктовку вела протокол — на листах, заранее разграфленных цветными карандашами.
— Бумага — Запрос — Договор — Две пачки для пробы — Самолет — Диппочта, — диктовал Дудинскас.
«Эскиз — Таня, еще Таня— пейзаж, символ...»
В первую колонку Надежда Петровна проставляла фамилию исполнителя, в последнюю — сроки.
Услышав сроки, «исполнители» вздрагивали, подобно колхозным телятам при звуке хлыста. Но глубокий, как вздох, взгляд вишневых глаз Надежды Петровны их тут же успокаивал. Все знали, что за сроками теперь будет следить она, и сопротивление бесполезно.