– Зачем ты прятала диск?
– Это же деньги, Дана! Номера счетов! Нам бы хватило и части этих бабок.
– Где ты взяла этот диск?
– У Алекса. Он убьет меня, если узнает.
– Где его найти?
Наверное, и вправду судьба. В этом есть что-то мистическое: когда Дана встречает Вику, ее судьба делает вираж. Стреляли сейчас, скорее всего, из окна напротив палаты. Или с крыши. Пуля разворотила Вике грудь.
– «Мэрилин…» – пролепетала она.
– Что, Вика?!
Вторая пуля отбросила Дану к стене.
– …Давай, Михалыч, заканчивай.
Голос доносится, словно из колодца. Дана чувствует страшный холод.
– Еще одна осталась.
– Рыженькая? Она уже никуда не торопится, как видишь. Завтра вскроешь. Что тут гадать? Причина смерти очевидна, вскрытие – простая формальность. Идем, футбол пропустим.
– Но я еще должен направить протокол экспертизы…
– Так садись и пиши. Девчонку пристрелили. Пуля уже у баллистиков – навылет прошла. Пиши быстро, и пошли домой.
– Но надо произвести вскрытие!
– Ну, ты зануда! Да на кой ляд тебе это? Завтра поковыряешься, некрофил несчастный.
– А протокол?
– А протокол пиши сейчас, Ритка отнесет, и дело с концом. Причина смерти сомнений не вызывает, надеюсь?
– Ладно, ты прав. Завтра вскроем. А то начинать день с утопленника не очень весело.
– Точно. С такой красотки – совсем другое дело.
– Она была блондинкой. Зачем-то красила волосы.
– Вижу. Смотри, волоски на теле светлые. Давай, скорее пиши, я подпишу, и пойдем. А Ритка пусть отнесет в отдел, не рассыплется.
Дана чувствует, как нарастает в груди острая боль, сбивающая дыхание. Она лежит неподвижно на холодном столе, накрытая всего лишь простыней. Ей холодно и больно, но инстинкт самосохранения заставляет ее лежать неподвижно. Она уже поняла, где находится.
– Ну, вот. Пошли, Михалыч, жрать охота – сил нет.
– Подписывай, но учти: это подлог.
– Молчи, грусть-тоска! Трудоголик хренов. Можешь взять работенку на дом. Вон того утопленника не желаешь? Всего-то месяц поплавал, почти как новенький!
– Ты извращенец. Идем, футбол, поди, уже начался. Представляешь, заношу я в дом труп, а Маринка…
Дверь закрылась, затих смех. Дана невольно усмехнулась, представив реакцию несчастной Маринки на сверхурочную работу муженька. Но острая боль в груди снова напомнила о себе, и Дана попробовала шевельнуться. Как ни странно, ей это удалось. Она отбросила простыню и попыталась сесть. Что-то теплое заструилось по телу. Дана опустила глаза – кровь. Она приложила к ране простыню, от всей души уповая, что она чистая.
Она понимает, что случилось нечто из ряда вон. Ее больше нет в списке живых. Скорее всего, тот, кто стрелял, знал, кто она такая и что теперь ее нет. И протокол вскрытия уже имеется. Значит, она с полным правом может уйти отсюда. Вот только не умереть бы по-настоящему, потому что рана, судя по всему, серьезная. Бедная Вика! Она точно приносила ей одни несчастья.