– Что же это за яд?
– Его использовали еще в Древнем Египте. Тамошние жрецы знали толк в ядах.
Виталий молча переваривает информацию. Он украдкой смотрит на Дану, и ему вдруг становится жаль ее. Неприкаянная, вконец измученная и уставшая, она словно дремлет на сиденье. Виталий думает о том, через какие круги ада должна была пройти его Дана, чтобы придумать такую страшную месть. Потому что эта месть адекватна ее страданиям. «Я умерла. Разве ты этого не видишь?» Виталий понял. Она хотела, чтобы убийца ее дочери на своей шкуре испытал, как это – жить мертвым.
– Ты спишь, Данка?
– Нет. Поехали ко мне домой. Я устала.
– Как скажешь.
Виталий разворачивает лимузин и едет в сторону Парголово. Дана молча смотрит в окно. Снег падает, падает, а она думает о том, что сейчас увидит свой дом.
– Сюда?
Виталий останавливается возле знакомого поворота. Дана кивает – сюда. Вот знакомая дорога. Вот пост охраны.
– Куда вы направляетесь?
Молодой охранник заглядывает в салон. Дана узнает его. Это он отвозил ее в аэропорт – когда-то давно.
– Я домой. Вы меня не помните?
Охранник на минуту цепенеет, потом расплывается в улыбке:
– Рад вас видеть, Дана Вячеславовна. У вас все в порядке в доме, мы следили.
– Спасибо.
Машина едет дальше. Дана думает о том, что скоро весна, а потом лето. Аннушка больше никогда не увидит лета. Никогда не войдет в этот двор, не покатается на качелях, которые соорудил для нее Стас. Страшное слово – «никогда». Дана понимает, что месть свершилась. Но боль не ушла.
– Красивый дом.
Виталий осматривается. Здесь несколько лет жила Дана – с другим. И была с ним очень счастлива.
– Сад разбил Стас. И качели сделал. Для Ан-нушки…
– Дана…
– Идем в дом, Виталька. Холодно.
Она открывает замки и входит. Дом встречает ее восторженной тишиной. Дана включает свет и идет наверх, в спальню. Она снимает туфли, платье, переодевается в свой халат. Она скучала по этому дому, и дом скучал без нее. Дана идет по комнатам. Вот рисунок на столе Аннушки. Там они все сидят на скамейке. Дана спускается по лестнице.
И тут она замечает Витальку. Он стоит в холле и смотрит на нее. В его глазах тоска и безнадежность.
– Чего ты, Виталик?
– Ты все еще любишь его.
– Конечно. И никогда не перестану любить. Но его больше нет. Понимаешь? Я говорю это сама себе и тебе: его больше нет. И Аннушки нет. И Лидии Петровны. Остались только я и Лека. И ты.
– И ты согласна выйти за меня замуж?
– Мы можем попробовать. Со мной непросто, Виталька. Я ведь сумасшедшая.
– Ты всегда была такая, мне не привыкать.
– И я не самая добрая женщина.