Нарайан издал звук, похожий одновременно и на стон, и на шипение. Он страстно желал выкинуть меня из головы, забыть о моем существовании, поскольку оно заставляло его чувствовать себя ужасно несчастным. А это, в свою очередь, делало счастливой меня, хотя никакой личной неприязни к нему я не испытывала. Моя враждебность носила исключительно гигиенический, исключительно казенный характер; я действовала от имени моих братьев, пострадавших из-за него. И от имени тех, которые были пленниками подземелья.
– Может быть, тебе следует обратиться к Кине, – посоветовала я. – Пусть наставит тебя на путь истинный.
Он одарил меня таким взглядом… У Нарайана Сингха начисто отсутствовало чувство юмора. Он не распознавал даже самого ядовитого сарказма.
– Учти одно: мое терпение на исходе, – продолжала я. – И время тоже. Мы уже прыгнули тигру на спину, и вот-вот начнется очень большая кошачья драка.
Кошачья драка. Так говорят мужчины, когда бранятся женщины.
Ох, неужели? До меня только сейчас дошло – ведь в предстоящей битве и впрямь прежде всего будут участвовать женщины. Сари и я. Радиша и Душелов. Кина и Дочь Ночи. Дядюшка Дой играл во всем этом очень незначительную роль. И Нарайан тоже, хотя он и был тенью Дочери Ночи.
Странно. Очень странно.
– Нарайан, когда во все стороны полетят клочья шерсти, мне будет не до того, чтобы присматривать за твоей подругой. Но о тебе я – уже в который раз – обещаю позаботиться.
Я встала, собираясь уйти.
– Я не могу сделать этого. – Голос Сингха был едва слышен.
– Думай, думай, Нарайан. Если любишь девушку. Если не хочешь, чтобы твоя богиня была вынуждена начинать все сызнова.
Полагаю, я могла бы сделать так, чтобы Кина продолжала спать еще век. Для этого нужно было только убить кого следует. И я сделала бы это, если бы в результате мои братья выбрались из своей подземной темницы.
В углу, где я работала и спала, меня поджидал Бонх До Тран. Выглядел он неважно, что было неудивительно. Он был ненамного моложе Гоблина, а прибегать к чудодейственным источникам силы, в отличие от последнего, не имел возможности.
– Я могу быть чем-то полезна, дядюшка?
– Дой рассказал тебе историю нашего народа. – Самое большее, на что у него хватало сил, был хриплый шепот.
– Историю, да, но какую? Когда нюень бао делятся своими секретами, всегда остаются некоторые сомнения.
– О-хо-хо, Дрема. Ты очень смышленая молодая женщина. Совсем мало иллюзий и никаких явных заскоков. Думаю, Дой был честен с тобой в той степени, к какой смог принудить себя. Позволю себе предположить, что он был честен со мной, когда перед этим пришел за советом. Долгое время он просто не слышал меня, когда я убеждал его, что сейчас наступили новые времена. Именно на это хотела указать нам Хонь Тэй, когда допустила, чтобы дженгал стал мужем Сари. Мы все – заблудившиеся дети. Нам нужно взяться за руки. Хонь Тэй очень, хотела, чтобы мы поняли это.