— У вас отлично получается с невозможным. Поэтому вы и meu amigo.
— Ваш португальский все понятнее и понятнее.
— А кроме того, я не зря привела вас сюда. Мы — на склоне знаменитого Холма журавля, и там, где вот эта башня, — это ключевая точка, глаз журавля. Даосы говорят, что сюда приходят, чтобы достичь просветления. У нас оно налицо.
— Вы преувеличиваете. Дело не раскрыто. А все потому, что в таких местах мне хочется тихо, даосам и буддистам назло, петь «харе Рама, харе Рама…».
— Вы хотя бы принадлежите к церкви Англии?
— Вообще-то, кажется, да. А вы, конечно, католичка?
— Еще как.
— Пусть это будет самой большой нашей проблемой.
— Просветление придет, Элистер. Мы сейчас пойдем вниз через Ворота облегчения души… Можно взять вас под руку, пока мы спускаемся? У вас могут быть проблемы даже из-за этого, кстати… Так вот, Пенанг — это вообще такой остров, где сходятся стрелы рока. И раз уж вы сюда приехали, значит, и вас коснулась рука судьбы. Вот я расскажу вам историю… Видите, там такая штука с рогами — называется троллейбус, мы идем к нему… Наша гордость. Трамваи уходят в прошлое. Так вот. Вы уже гуляли вокруг Форта Корнуоллис?
— И по всей Эспланаде, мне не хватало вас.
— С ним связано две истории. Одну расскажу как-нибудь потом… ах, вы ведь уезжаете… а вторая — это про одного молодого британского полковника, который приехал сюда с десантом морских пехотинцев — почти как вы, Элистер, — собираясь высадиться у стен Манилы и отобрать у проклятых испанцев Филиппины. В 1800 году. А поскольку команды воевать с испанцами все не было, полковник — его тогда звали просто Уэсли — застрял тут и начал улучшать здешние фортификации. На бумаге. Он, правда, посоветовал перенести форт на пару миль к югу, но без этого обошлось. Зато по его письмам в Лондоне все наконец поняли, что Пенанг — ценная штука для британской короны, и город решили сохранить. Да-да, в тот момент были разные мысли насчет его судьбы — ведь поселению было всего четырнадцать лет. Полковник уехал, как уедете вы…
— Амалия, у меня заранее шевелятся волосы на голове — что с ним стало, с этим Уэсли? Его выгнали со службы за дружбу с евразийками?
— Пусть бы попробовали. Он победил Наполеона. К тому времени, правда, его называли уже по-другому — герцог Веллингтонский… Здесь такой остров, Элистер.
Пауза. Мелькание банановых листьев и наклонных стволов кокосовых пальм за окном.
— В восемь у входа в «Раннимед»? Сегодня не нужны вечерние костюмы. А то у меня его с собой нет.
— Восемь, да? «Какой удивительный свет появляется в ее глазах…»