Мы снова пустились в путь, направляясь вверх по течению быстрого источника; он был так стеснен в крутых каменистых берегах своих, что мы иногда с трудом находили, куда поставить ногу, и перепрыгивали с берега, на берег, или шли по колено в воде, когда ручей, расширяясь, бежал по мелкому песчаному дну.
Как силен во мне врожденный инстинкт пейзажиста! Несмотря на усталость и на препятствия, встречавшиеся на каждом шагу, несмотря на тысячу дум, то мрачных, то упоительных, которые как в лихорадке мелькали передо мной, я беспрерывно увлекался неожиданными извивами и дикой прелестью этого таинственного ручья; так живописно он пробирался сквозь благодатную почву, покрытую роскошными цветами, так звонко журчал в скалистых берегах, пестреющих бархатным мхом. Мы бежали, как дикие звери, через льяны девственного леса; мне было грустно и больно ломать эти гирлянды плюща и повилики, топтать целые ковры ирисов и нарциссов, словом, расстраивать гармонию этой изящной и роскошной декорации. Здесь природа как будто разгулялась на свободе, и вдали от разрушительного влияния человека с особой щедростью расточала свои украшения.
Наконец утесы и кустарники расступились, и глазам моим открылся более обширный вид местности, в которой мы ползли будто в яме. То была очаровательная картина, озаренная первыми лучами солнца, Мы находились в глубине узкой, холмистой долины, поросшей густым кустарником и покрытой разнообразными буграми и рытвинами, свойственными вулканической почве. Многочисленные холмики, образовавшиеся по всей долине и защищенные во всех сторон целой цепью более крупных возвышенностей, делали это пустынное место самым надежным убежищем для меня. За ними расстилались ярко-зеленые поля, усеянные кустами, которые блестели от росы и сходили крутыми уступами в низменные долины Тускулума. С этой стороны вид замыкался развалинами небольшого водопровода, заросшего деревьями и ползучими растениями. Прямо перед нами отвесной стеной возвышался остроконечный утес, еще завешенный туманом, отчего он казался несколько далее, нежели был на самом деле; с вершины его тихо падал широкий каскад, ровный, как масса серебра, покойный, как утренний луч. Этот водопад показался мне красивее всех тиволийских, потому что окружающий его ландшафт величественнее и проще. Однако он не знаменит: никто его не посещает, не рисует, его даже никак не зовут; это просто buco, то есть яма Папской Скалы, Rocca-di-Papa: так называют маленькую деревеньку, выстроенную недалеко отсюда на вулканическом возвышении, и существования которой невозможно и подозревать с того места, на котором мы стояли.