Самолюбие, которое, волей или неволей, всегда бывает задето, если мы знаем или думаем, что нас дразнит хорошенькая женщина, самолюбие помогло мне скрыть свое нетерпение и найти роковую шпильку, с самым примерным хладнокровием.
— Хорошо, — сказала она, взяв ее с торжествующим видом. — Право, вы единственный человек, которого бы я могла любить. Но нет, я уж ни к кому не буду иметь другого чувства, кроме дружбы. До свидания! Желаю вам благополучно возвратиться в Мондрагоне!
Отойдя шага два, она повернулась и сказала:
— Разве вы не поможете мне сесть на лошадь?
— Нет, — отвечал я, раздосадованный этим новым требованием, — Я слышу чьи-то шаги.
— Ах, да, точно, — продолжала она, помолчав с минуту, — я бегу! До скорого свиданья.
И, не дожидаясь ответа, которого я не намерен был давать, она исчезла.
Я нечаянно сказал правду; мне хотелось только прекратить это опасное свидание, а между тем, наклонившись к земле, я ясно расслышал, как под чьими-то ногами хрустели сухие сучья; Медора убежала налево, а приближавшиеся шаги слышались с другой стороны. Ухом и сердцем я угадал, что это Даниелла, и в восхищении бросился к ней навстречу.
Она была бледна и вся дрожала; думая, что за ней погоня, и приготовил было ружье, но она знаком показала мне, что этого не нужно, и с какой-то порывистой поспешностью углубилась в чащу, оглядываясь по временам, чтобы удостовериться, следую ли я за ней. Лицо ее было сильно взволновано, но не страхом, а скорее гневом.
Дойдя до подошвы утеса del buco, я хотел заставить ее объясниться; но она не отвечала и твердо, быстро, как козочка, начала взбираться по неровным, иногда огромным, ступеням каскада.
Взойдя в башню прежде меня, она бросилась на землю и залилась слезами.
— Даниелла, моя бесценная, — воскликнул я, схватив ее в свои объятия, — что же это значит? Что случилось с тобой? Неужели эти похороны тебя так встревожили? Не угрожает ли нам какая опасность? Не разлука ли предстоит нам? Нет, я не хочу этого, это невозможно! Лучше пусть убьют меня, но не разлучают с тобой! Отвечай же, не обидел ли тебя кто из-за меня? Кто тебя огорчил или оскорбил? Говори же, я с ума сойду!
— Вы еще спрашиваете, — проговорила она, наконец, глухим голосом, — вы еще сомневаетесь в том, что я оскорблена, унижена, доведена до отчаяния? Вы думаете, что я не видала ее, этой женщины, которая убежала, заслышав мои шаги?
— Этой женщины! Как? Так она-то причина твоего горя? Эта женщина менее всякой другой должна страшить тебя: это мисс…
— Мисс Медора?
— Именно.
— Вы сознаетесь в этом, потому что чувствуете, что я узнала ее. О, она и не думала скрываться! Напротив, проходя шагах в десяти от меня, она подняла вуаль, да еще так нагло засмеялась. Она дразнит меня и унижает. Это ясно доказывает, что вы изменяете мне.