— Ростовцев Алёшка? Был такой у нас в классе. Его военрук любил. За то, что он умел собрать и разобрать автомат с завязанными глазами.
— Как к нему относились товарищи?
— Нормально относились. У нас класс вообще очень дружный был. Мы — вместе на рыбалку, вместе — в лес, вместе — в кино. Тогда люди жили дружно. Хорошо жили.
— Как учился Ростовцев?
— Нормально учился. У нас класс вообще сильный был. Все до одного поступили либо в институты, либо в военные училища.
— Вы помните какое-нибудь яркое событие, связанное с Ростовцевым?
— Яркого не помню. А помню, как он вырезал ножом на парте: «Поставим клизму всемирному фашизму!» Я когда институт закончил и приехал сюда работать, надпись ещё была.
Я подумала о том, что дядю Лёшу, наверное, любил не один военрук, ведь он всегда был отличником. Но старичок уже поковылял прочь от камеры, а Стас объявил, что своими воспоминаниями о Ростовцеве согласилась поделиться его однокурсница, заведующая кафедрой русской литературы Придонского университета профессор Тамара Борисовна Яковлева.
Я не сразу сообразила, что Тамара Борисовна и есть та самая раскрасавица Томка, подруга юных дней отца и дяди Лёши, которую они окрестили Первой Леди. Пожилая, но ещё очень живая женщина с умным тонким лицом рассматривала фотографию девятнадцатилетнего паренька в клетчатой рубахе с расстегнутым воротом. Я хорошо помнила этот снимок. На нём у дяди Лёши такие весёлые озорные глаза, каких не было больше никогда.
— Я вспоминаю о них с нежностью, — рассказывала Первая Леди. — Они оба, Саша и Алёша, были мальчики с чистыми душами. Такие первыми поднимаются в атаку и первыми гибнут. Саша был очень талантлив. Он обещал мне написать повесть о нашей, юности. Его убили молодым. теперь нет и Алеши.
— Тамара Борисовна, вы жили в ужасное время, и одной из самых страшных примет того времени был антисемитизм. Что чувствовали вы в окружении русских, представителей «наиболее выдающейся нации из всех наций», как выразился однажды отец народов? Не замечали вы проявлений антисемитизма со стороны Ростовцева? Мы не случайно заостряем данный вопрос. Еврейский народ это народ-страдалец, и отношение к нему есть, так сказать, пробный камень души…
— Молодой человек, это вы живёте в ужасное время межнациональной ненависти, а я чувствовала себя равной среди равных. Да, было дело врачей, было дело Михоэлса. Но ведь и за «жидовскую морду» давали срок. Сейчас сотни фашистских газет издаются безнаказанно. Как раз сегодня я ощущаю себя, извините, жидовкой. Был ли Алеша антисемитом? Да что вы! Он ведь был влюблён в еврейку.