Священник ответил дерзким взглядом, и на мгновение Катон испугался, что тот слишком охвачен гневом. Потом священник огляделся и, похоже, осознал опасность. Он встал рядом с Катоном, поднял руки и бурно замахал, крича что-то жителям. Солдаты угрюмо выжидали, толпа постепенно стихала, и наконец над двумя сторонами повисло напряженное молчание. Катон вполголоса обратился к священнику:
— Вели им освободить площадь. Пусть идут домой, иначе солдаты атакуют.
Священник кивнул и обратился к жителям. Те гневно забурлили, раздались злобные выкрики, толпа согласно заревела. Священник снова начал успокаивать жителей; тогда какой-то человек выскочил из толпы, схватил разорванный свиток и замахал половинками перед лицом священника. Потом злобно взглянул на Катона и плюнул на землю, у самых сапог центуриона. Катон с трудом заставил себя стоять неподвижно и не отвечать.
— Что ему нужно? — спросил он священника.
— Того же, что и всем. Солдата, который это сотворил, — ответил священник. — Того, кто осквернил писания.
— Невозможно. — У Катона не было сомнений, что сделает с солдатом толпа.
— Что происходит? — прорычал Пармений, вставая рядом с Катоном.
— Они хотят солдата, который разорвал их священную книгу.
Пармений хмуро улыбнулся.
— Это все?
— Нет, — вмешался священник. — Некоторые хотят, чтобы освободили заложников. — Он обернулся к толпе. — На меньшее они не согласны.
— Заложников мы оставим себе, — твердо ответил Пармений. — И нашего солдата тоже. Он будет наказан за свои действия, когда мы вернемся в форт. Это я тебе обещаю.
Священник покачал головой и показал на толпу.
— Вряд ли их устроит обещание римлянина.
— Мне плевать. Мы никого не отдадим. Уговори их разойтись, пока мои люди не начали.
Священник пристально посмотрел на римского офицера:
— Вас не выпустят, пока не отдадите солдата.
— Посмотрим, — прорычал Пармений.
Катон кашлянул и указал куда-то над толпой.
— Взгляни наверх.
С крыш окружающих площадь домов на римлян смотрели жители, сжимая в руках пращи — оружие для охоты у иудейских крестьян.
— Видимо, придется пробиваться с боем, — тихо сказал Катон.
— Нет, если отдадите солдата, — настойчиво повторил священник, незаметно кивнув в сторону толпы. — Они требуют этого. И тогда уйдете. С заложниками.
— И позволить разорвать нашего человека на куски? — Катон покачал головой.
— Его жизнь, римлянин, против сотен жизней твоих и моих людей.
Катон не видел выхода из тупика. Значит, будет схватка. Он нервно сглотнул и почувствовал, что сердце забилось быстрее.
— Проклятье, — прошипел сквозь сжатые зубы Пармений. — Придется отдать солдата.