Борис оказался на свободе. На другой день он отправился в Версаль для получения нансеновского удостоверения — паспорта Лиги Наций для беженцев.
— Тот факт, что я был беженцем и не имел документов о гражданстве, — объяснял Борис, — послужил основанием для того, чтобы я осел в Азии, но когда мне удалось бежать из России, я не имел представления, куда в конце концов попаду.
* * *
Из Ичангу Россия казалась бесконечно далекой землей. Хотя Борису было всего девятнадцать, когда он покинул родину, он был типично русским человеком и отличался страстным темпераментом славянина. Рассказывая о своей молодости, он целиком погрузился в воспоминания о прошлом в точности так же, как он отдает всего себя любому своему предприятию.
Было довольно поздно, когда он закончил рассказ, и мы вышли в сад. Долина Катманду лежала окутанная редким туманом, над которым возвышался пирамидальный купол храма Шьямбунатх. Феерический лунный свет высвечивал темные горные массивы, окружавшие нас. С минуту казалось, будто перед нами расстилается целый мир, и все же здесь было трудно поверить, что помимо Востока на деле существует еще и далекий Запад с его войнами и революциями. Непал вновь поразил меня как подлинный Потерянный рай, забытый в веках, скрытый от мира, недоступный его разрушительному ритму жизни.
На следующее утро Бориса вновь захватили его прожекты. У меня складывалось такое ощущение, что он родился в Непале, когда я видел, как свободно он говорит на непальском и как легко решает текущие вопросы, которые поставили бы в тупик иностранных экспертов, работающих здесь по программам помощи. Некоторые лица из обслуживающего персонала требовали компенсации за моральный ущерб, т. к. в то время когда они работали у Бориса, «на них напал злой дух». К нему приходили письма от людей, желавших знать его мнение о существовании ужасного снежного человека.
Одновременно со стараниями по разведению свиней ему приходилось заниматься такими делами, как организация коммерческих сафари в партнерстве с одним непальским генералом, обязанности генерального консула в комитете по вопросам тибетских беженцев, уж не говоря о текущих проблемах его отеля и переписке с туристическими агентствами всего мира. Я только чуть-чуть затронул круг обязанностей Бориса, которые были столь многочисленны, что подчас он не успевал с ними справляться.
Недели три спустя настал великий день, когда мы с женой «освободились» от соседства свиней. Борис, который с момента прибытия элитного стада только и говорил о том, как он разместит их, накормит и будет разводить, теперь гордо помогал их переправке в горы.