Лебедь долго смотрел им вслед. Но вот снова послышался лебединый крик, ещё и ещё. Стройные цепочки белых птиц, непрерывно подлетали к озеру, смешивались, кружились и с криком опускались на воду. Лебедь бросался то к одной, то к другой стае, прислушивался к их говору и, не переставая, кричал:
— Куу… Куу… Янг… Куу… Куу… Янг…
Он не присоединился ни к одной стае, хотя каждая из них, появляясь над озером, вызывала в нём беспокойство. И рыбаки понять не могли, что искал одинокий лебедь. Им тогда казалось, что его глухой и отрывистый крик был непонятен стаям, вот почему ни одна из них не приняла его в свою семью, будто не было между ними родства.
Прошло ещё несколько дней — и с тайги слетел красочный наряд. Умолкли ручейки, впадающие в озеро, и не раз над водоёмами уже кружились белые пушинки снега. Заканчивая перелёт, всё реже и реже летели птицы. Теперь в их полёте была заметна поспешность. Они садились на озеро, чтобы только отдохнуть часок — другой и, не задерживаясь, исчезали за южным горизонтом. Только осиротевший лебедь не проявлял беспокойства, и в наступавшей после отлёта птиц тишине уже никто не слышал его крика.
Все жители заимки были обеспокоены странным поведением птицы, они не понимали, почему лебедь не летит в тёплые края, чего ждёт он, прислушиваясь к безмолвию уже умирающей природы? Рыбаки снова ругали Архипа за выстрел, принёсший лебедю так много страданий, и сами лишний раз убедились в том, что нельзя убивать этих красивых и нежных птиц, которых природа одарила сказочным чувством любви.
И вот однажды, на закате дня, рыбаки услышали отрывистый и чёткий крик. Он был похож на тот, который издавал лебедь. Люди вышли на пригорок. Купаясь в лучах заходящего солнца, летела последняя стая лебедей. Плавно махая крыльями, птицы приближались к озеру.
— Куу… Куу… Янг… — прокричал ещё раз вожак, и стая молча стала разворачиваться у дальних островов. Это был условный крик. Он обозначал, в зависимости от интонации голоса вожака, перекличку, подъём или предупреждение об опасности.
Будто вспугнутый выстрелом, лебедь бросился на этот крик. Он узнал родную стаю, ту, которую покинул ещё весной, и в его ответном крике ясно слышалась радость. Он торопился, пытаясь взлететь, хлопал крыльями и всё громче и громче кричал. Ведь он давно поджидал свою стаю, искал её в несчётных табунах и в хоре голосов перелётных птиц. Наконец, он узнал знакомый голос вожака, близкий и родной ему клич.
Стая услышала его зов. Она вдруг повернула и закружилась над ним. Одинокий лебедь продолжал хлопать крыльями и громко кричать. Он, видимо, боялся, что стая не услышит его и улетит. Но вожак подал спокойный, ободряющий звук — и белые птицы шумно опустились на озеро.