Игнатов быстро одёрнул гимнастёрку и хотел доложиться генералу по всей форме, но Панов остановил его жестом. В глазах Виталия Ивановича суетились быстрые искорки. Генерал достал из кармана кителя аккуратно сложенную бумагу, положил на стол перед майором:
— Читайте.
Бумага имела гриф «Совершенно секретно». Это был радиоперехват немецкой телеграммы в Берлин о ночном налёте советской авиации на штаб-квартиру фон Клейста. В ней сообщалось о том, что штаб командующего цел, а советские агенты-диверсанты обезврежены. Эти слова были подчёркнуты. Видимо, на всех, кто успел прочитать текст радиоперехвата, они производили наиболее сильное впечатление.
Удручающе подействовали эти слова и на Игнатова. Пытаясь осмыслить это сообщение, он молчал и ожидал, что скажет генерал, понимая, что след карандаша на бумаге — это его пометка. Вероятно, у Виталия Ивановича есть и готовое решение.
— Что скажешь? — генерал неожиданно обратился к Игнатову на «ты», и Валентин понял, до какой степени он взволнован, понял также, что Панов ждёт от него дельного совета, полностью доверяя ему в такой сложной ситуации.
Да, есть от чего взволноваться: а вдруг и впрямь провал в самом начале операции по внедрению наших разведчиков в немецком тылу? Ведь молчит не только Зигфрид. Из-за отсутствия связи неизвестна судьба Морозова. Неладно складываются дела… Но что-то в радиоперехвате удивило Игнатова. Майор перечитал ещё раз.
— Не тот язык, — как бы подводя итог своим сомнениям, сказал он.
Панов задумчиво повертел в руках радиоперехват, и было непонятно, придал ли он значение словам Игнатова. В кабинет вошли подполковник Кондратьев и капитан Рыжов из особого отдела. Как видно, генерал пригласил и их на совет. Передавая им бумагу, Панов предложил поломать над ней голову и вышел. Игнатов догадался: пошёл на специальный пункт связи, чтобы переговорить с кем-то из центра.
Спорить начали сразу же, как только закрылась дверь за Пановым. Особенно горячился Кондратьев. Он напомнил, что не был сторонником акции с бомбёжкой. Как только узнал об этом, сразу же и возразил, а предлагал пристрелить фон Клейста из-за угла. Это мог бы сделать любой из них, чтобы не вовлекать в опасное дело Зигфрида, для которого самое важное — уцелеть и прижиться в немецком тылу.
Кондратьев чекист старый, пришёл в органы госбезопасности ещё во время гражданской войны из партизанского отряда. Игнатов ценит его смелость и опыт, но не всегда может с ним согласиться: сейчас не гражданская война и противник совсем другой, умный, хитрый, расчётливый. «Пристрелить из-за угла» — это та же партизанщина. Поэтому он сказал как можно мягче Кондратьеву: