— Понимаю! Конечно, понимаю! Только не уходи!
— Я с тобой, милая, с тобой… — Зигфрид нежно гладил её по голове, как маленькую.
Раздался шум у двери. Анна быстро сунула пистолет под подушку и пошла посмотреть, что это за шум.
— Осторожнее, он заряжен, — шепнул Зигфрид и плюхнулся на стул, открыв учебник.
Почему-то вернулся отец, который должен был прийти только через три часа.
— Забыл трубку, — сказал он, обращаясь к Анне, — ты не знаешь, куда она запропастилась?
Вагнер вошёл в комнату, увидел Зигфрида.
— А, артист, здравствуй.
Неизвестно почему он называл Зигфрида артистом, хотя знал, что уроки немецкого языка у дочери берёт помощник художника театра Сергей Ларский.
— Здравствуйте, Пётр Фёдорович, — смиренно ответил Зигфрид…
Они редко виделись. Зигфрид приходил обычно тогда, когда Вагнер уже был на работе. Но иной раз старик прибаливал, просил напарника подменить его в котельной и выходил из дома только утром и вечером, чтобы выгрести и протопить камин на вилле.
Вагнер нашёл свою трубку и удалился. Зигфрид и Анна достали радиопередатчик и начали сеанс связи. Зигфрид снова стал серьёзен и сосредоточен, будто и не было между ними этих волнующих минут близости. Анна тоже старалась казаться серьёзной, а по лицу всё время блуждала затаённая улыбка.
Вдова профессора явилась не в десять, а в одиннадцать.
— Проспала! — с кокетливой улыбкой оправдывалась она. — Если бы мне пришлось когда-нибудь работать, меня бы непременно уволили за прогулы.
Фрау Антонина очаровательной улыбкой утвердила своё право на некоторое легкомыслие. Она достала из сумочки банку кофе со сгущёнными сливками, по пачке галет и сдобного печенья. А потом жестом фокусника извлекла шоколадку. Всё, разумеется, было немецкое. Анна не находила слов от неожиданности, а Антонина поспешила объяснить:
— Это не в счёт оплаты! Просто мне скучно одной завтракать. Давайте вместе попьём кофе. У вас ведь найдётся кипяток?
— Да, чайник ещё не остыл, только чуть-чуть подогрею.
На кухне Анна старалась осмыслить поведение гостьи. Ничего подозрительного. В самом деле, одной и чашку чая не проглотить с удовольствием. Эта Антонина, кажется, «весёлая вдова». Анна усмехнулась своему каламбуру и понесла чайник в комнату.
— В школе я учила французский, — весело объявила Антонина. — Кто же знал, что нас завоюют немцы, а не французы? Теперь вот надо учить немецкий. А как, скажите, будет «Я люблю тебя»?
— Ихь либе дихь, — поддаваясь её хорошему настроению, сказала Анна.
Антонина несколько раз повторила, прихлёбывая кофе. И премило вздохнула:
— Ах, это самые важные слова! Особенно для женщины. Я привыкла, чтобы меня любили, невзирая на чумной мор и войну! Мой бедный муж меня обожал, но, увы, это длилось недолго. Мы прожили чуть больше двух лет, и он умер в самый неподходящий момент — за две недели до начала войны! Я осталась без поддержки, без утешения. Не так-то легко найти подходящую замену, когда кругом стреляют! Хорошо, что есть вещи, драгоценности, а то не знаю, как бы я жила.