Максим со стаканом молока уселся у окна и задумался. Раньше как-то времени не было об этом подумать, а теперь нашлось. А почему он все-таки согласился перейти в группу по борьбе с международным терроризмом? Надо же в себе разобраться. Наверное, быть оперативником в службе внешней разведки скучно. Даже не так. Там не скучно, а не очень понятно, какую конкретно пользу ты приносишь. Там ты порой и не знаешь истинного уровня проводимой операции, истинной ценности передаваемых тобой сведений.
А вот в группе полковника Рослякова все понятно. Тут конкретное задание, конкретный враг и конкретная беда, которую ты должен предотвратить. Тут ты солдат на передовой, боец. А перед тобой светлая, ясная цель. Теперь понятно? Максим сам себе ответил, что теперь ему понятно.
Мобильник зазвонил, завибрировал на столе и пополз к краю. Алексеев поспешно схватил его и приложил к уху. Звонила мама!
— Максим, ну мы все решили. Папа у себя на кафедре, а я у себя. Два переноса, и мы на неделю раньше освобождаемся. Так что поживем мы на даче всласть, как и мечтали!
— Молодцы, — похвалил Максим. — Тогда я пойду убирать постель.
— Как? Ты только встал? Ну-у, товарищ капитан, ты и избаловался! Вы у меня с отцом на даче будете в шесть вскакивать и по холодку пробежки делать. Потом в ледяную воду нырять!
— Ужас, — вяло поддержал Максим тему. — Пойду умоюсь, а потом в магазин — выбирать мангал.
Мангал они выбирать пошли вместе с отцом. По дороге немного посмеялись над угрозами матери, которая вряд ли будет их поднимать в такую рань. Они-то знают, с каким умилением она смотрит на своих мужиков, когда они спят. Спят спокойно. А как спится на даче!
В результате они купили не мангал, а решетку для барбекю, решив, что насаживать мясо на шампур — это прошлый век. Да еще палец можно наколоть и получить заражение.
Выезд на дачу был назначен на следующее утро. Максим с отцом, правда, считали, что уехать лучше вечером. Можно сразу захватить мяса, сварганить шашлычок на новой решетке. После дневной жары в самый раз шашлычок и пиво. Но все сорвалось именно этим вечером, когда Максим не смог найти подходящего мяса в супермаркете. Он сразу ощутил, что отдых кончился, когда зазвонил его телефон.
— Максим, — резко прозвучал в мобильнике голос Рослякова, — завтра утром как штык! Жду тебя в учебном центре. Дома скажешь… что тебя вызвали и ты уезжаешь. Подробности узнаешь у меня.
Вот и все. Несколько дней передышки, короткая смена обстановки, чтобы остыл мотор. И снова куда-то ехать, потому что опять в большом и неспокойном мире что-то случилось. Посторонний наблюдатель, если он смотрел в лицо Максима Алексеева в момент его разговора с командиром, после того, как он отключил мобильник, не понял бы важности этого звонка. По лицу Максима вообще мало что можно было прочитать даже в самые трудные и опасные моменты его работы. Многие считали его даже флегматиком, пока не знакомились ближе. Просто это была привычка, не показывать эмоций, мыслей. Ну что же, профессию он выбирал сознательно и любил ее. Она была частью его жизни, его долгом перед людьми, перед своей совестью.