Через неделю работа застопорилась.
— Уже змеевики варят. Меня не слушаются. Говорят, что тоже рацпредложение. И автор из ПТО. Вот гадство! С ними трудно спорить — начальство. Свое не выкинут, чужого не возьмут.
Потерзавшись несколько вечеров, снова сел за стол. Вера в жизненность своего проекта подорвана. Велика инерция там, на бетонном, чтобы начать перестройку по дедовым замыслам. Но он считает и чертит, потому что тоже во власти инерции, только творческой.
— Дед, ты где? — спрашиваю его, заметив отрешенный взгляд.
— Чего, ослеп?
— Это ты ослеп. Смотришь на меня и не видишь. Далеко ты сейчас отсюда.
Помолчал, очищая рейсфедер.
— Ты обладаешь психологической имбуленцией…
— Чего-чего? — удивляюсь я диковинному слову.
— Ну, увидел, что я ничего не вижу. А я, и правда, вспоминал разное. Да-а-а… Слушай, как назвать предложение? Реконструкция железобетонного завода?
— Дед! Не громко ли? Проектами реконструкции предприятий занимаются НИИ и КБ. А ты — один. Авторская скромность — делу помощница.
— Как предлагаешь? — чуть нервно спрашивает дед.
— Ну, допустим, «Предложение по строительству бункеров подогрева для инертных материалов».
— Нет, не то, — отметает дед.
— Почему?
— Это у меня уже есть… В тексте.
Спорим. Он окончательно укрепляется во мнении, что его вариант лучше.
Молчание. Дед пишет.
— Как правильно? — спрашивает он. — Внутрь или вовнутрь?
— Что в лоб, что по лбу.
— «Завозка инертных материалов производится вовнутрь здания посредством автотранспорта… — сдерживая торжественность в голосе, читает дед только что написанное.
— Напиши проще: «Самосвалы завозят щебенку в здание».
— Нет. Я уже написал.
Снова, уже с бо́льшим удовольствием читает свою фразу.
Дед сейчас в состоянии диссертанта: чем больше бюрократических оборотов, тем фундаментальнее.
Я не спорю. Он в эти минуты во всем прав.
Вскоре я уехал в командировку, а вернувшись через два месяца, деда уже не застал.
Новости о нем я узнал от Андрюхи. Дед был в отпуске, отгулял десять дней, по обыкновению никуда не уезжая. Потом вдруг уволился, засобирался в какие-то стариннорусские Великие Луки. Получил он оттуда письмо, будто бы от женщины, которая звала его к себе.
— Подлец я перед ним, подлец, — каялся Андрюха. — Ему на стрелку до попутки топать. Загорбник, чемодан… Я, скотина, не проводил. Ну, ты же знаешь, как я по утрам встаю. Он рано поднялся. А я — лежу. Так, лежа, и за руку подержался. Потом-то до меня дошло. Вскочил… да где там… Уехал уже дед — на материк! За двадцать лет… Ох, подлец, — мотал головой Андрюха.
Только мне этого сейчас не хватало — Андрюху успокаивать, сонную тетерю.