— Я верю Баду. И я поставлю дом на сигнализацию, не беспокойся. Уверена, у тебя есть дела поважнее, чем нянчиться с бабушкой. Сегодня суббота. Может, тебе захочется пойти на свидание… Может быть, с Пейдж.
— Ей надо звонить в понедельник или во вторник, чтобы назначить свидание в выходные, — буркнул Райли.
— Мне почему-то кажется, что она сделает для тебя исключение. У тебя дьявольское обаяние, Райли, когда ты хочешь пустить его в ход.
— Не думай, что у меня могут быть долгие отношения с Пейдж. Этого не случится.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Потому что мы не подходим друг другу, мы в разных финансовых категориях.
— Ну и что? Деньги еще не все, если вы любите друг друга. Но не это настоящая проблема, верно? Ты не знаешь, что значит любить. И боишься доверять тому, кто скажет, что любит тебя.
Райли переступил с ноги на ноги, разговор получился неловкий.
— Пейдж не говорила, что любит меня, потому что она не любит, и я абсолютно уверен, что не люблю ее. Я едва ее знаю.
— Ты достаточно хорошо ее знал вчера вечером, чтобы заниматься с ней сексом. Или ты собираешься убедить меня, что вы только разговаривали?
— Это другой мир, бабушка.
Она рассмеялась.
— Мир тот же самый, Райли. И я не так стара, чтобы забыть, что такое желание.
— Знаешь, мне надо ехать. — Он не собирался обсуждать с бабушкой эту тему.
— Если увидишь Пейдж, передай ей мою любовь, а еще лучше — отдай ей свою.
* * *
Пейдж приехала в особняк, в котором жили четыре поколения Хатуэев. Ее встретила самая последняя экономка, Алма Джонсон.
— Позвольте мне ваше пальто, мисс Хатуэй, — сказала Алма. — Вы пришли увидеться с вашей матерью? Она в больнице.
Пейдж отдала ей пальто.
— Я пришла к деду. Он дома?
— Да, он здесь.
— Я пойду наверх. Спасибо.
Пейдж пошла на третий этаж, ноги слушались плохо, а сердце беспокойно колотилось. Она твердила себе, что ее дед неплохой человек, он просто нетерпеливый, самоуверенный, безжалостный. Ладно, может, есть в нем что-то недоброе, он определенно способен затаить обиду. Дедушка сто раз рассказывал историю о друге детства, посмевшем пригласить девушку, которой он, Уоллес, интересовался. Уоллес никогда не простил его. Их десятилетняя дружба рассыпалась в прах.
Вот почему Пейдж колебалась, стоя в коридоре возле его кабинета. В беседе с дедом о Делани и драконе или даже о ее собственном месте в бизнесе Хатуэев заключался определенный риск для нее. Она чувствовала бы себя спокойнее и увереннее, если бы Райли оказался рядом, но Пейдж знала, что это должна сделать она сама. Это ее семья, в конце концов.