— Выселяли всех на выгон. Все из квартиры, кто сумел, вынес, а кто не сумел — не вынес.
Вот мы сидим на выгоне и глядим. Они очень хорошились, на себя глядели, что красиво на них лежит одежа. Так они на себя поглядывали… А говорят они — не понятно, что они говорят. Вот когда немец говорит, дак понятно, что это немец. А то он не может ни по-немецки, ни по-русски.
Ну, вот мы там сидим, думаем, что они будут с нами Делать. Они поставили вокруг нас пулеметы, так во всех этих четырех углах, оцепивши нас. И мы сидим. Потом они сказали так:
— Идите, женщины, домой и двенадцатилетние ребята. Идите домой и гоните ваших курей, гусей, свиней, коров. Тогда мы отпустим ваших отцов.
Отцов они уже вакуирують в школу. Ну, мы и пошли Домой.
А его (показывает на мужа) погнали в школу.
Ну, мы, — какой был там скот, конечно, не жалко, хоть бы отпустили хозяина — все это взяли и погнали. Еще наша корова взяла да хотела утечь. Мы ж уже боялись страху, дак мы ее не пустили в лес. А загнали ее туда, прямо, где школа. Думаем, если корова там, дак хозяина отпустят.
Потом же они не пущали. Но он сам как-то сумел, выбрался между коровами.
Мы дома сидим и глядим, что будут делать. Один немец зашел и говорит:
— Снимите вот эти часы!
Мы взяли их, сняли. Не, не говорит, а просто показывает. И детский матрац еще лежал на полу. Дак он показывает: „И это уберите“. Мы и это взяли и вытащили на двор. Как выносили, дак маятник и все там нарушили.
Некоторые полицейские подходили, повертели их, те часы, покрутили и бросили, не взяли.
Ну, дак мы и сидим на этом дворе и думаем: „Или отпустят этих наших хозяев, или нет?“ А хаты там, деревню, запалили.
Потом подходит один немец, заходит в дом, у нас было три стола в хате, эти все три стола сложил в кучу, чем-то облил и запалил. А потом вышел во двор, с тэй стороны такими пулями выстрелил и с этой стороны, запалил. И дом этот горит. Мы с сыном старшим, Явгенем, — он теперь в Бобруйске живет — стали воду носить, дак они по нас стрелять, и этого хлопца ранили. Он упал. Ну, а я перестала уже носить, заливать дом, когда горел.
Мужчин они вогнали в школу. Ну, и там уже их не стреляли, а запалили школу, в школе они все горели. Которые в окна удирали, они всех стреляли. Школа от нас с полкилометра…
Муж:
— Ну, загнали нас, потом женщин домой отправили. Загнали, кругом оцепили, и стоим там, на замок закрыли. А нас, помоложе, — во двор, коров же надо гнать. Бот нас помоложе и выбрали. Мы подошли к возчику и спрашиваем:
— Что они будут делать? Говорят:
— Ничего мы не знаем, гоните коров, а сами в лес утекайте.