Они прятали от нее зеркала. Полин — то есть мать — настояла на этом. Синтия не знала, как она должна выглядеть, но ей не требовалось зеркало, чтобы понять по выражению лиц окружающих, что она изменилась сильно, и не в лучшую сторону.
Потом доктор Такаши, сняв с ее лица последние бинты, дал ей маленькое зеркальце. Сначала Синтия даже не хотела смотреть. Ее мать была привлекательной женщиной, младшая сестра, Эмма, хорошенькой девочкой. Но что, если она пошла в отца? Джордж был властным мужчиной с ястребиным носом и холодными глазами, сурово поглядывавшими на персонал больницы.
Посмотреть на себя в зеркало в первый раз было трудно, но с каждым днем она выглядела все лучше. Это отражалось и на лицах родных. Но никто никогда не показывал ей фотографии, сделанные до катастрофы.
А тут, в квартире, Синтия сразу увидела фотографию себя и Уилла. Она опешила, столкнувшись лицом к лицу со своей прежней внешностью.
У женщины на фотографии были тонкие черты. Белая кожа, ясные глаза, макияж наложен умело и почти незаметен.
Синтия боялась, что расстроится, впервые увидев свою фотографию, но, как ни странно, снимок не произвел на нее сильного впечатления. Она словно смотрела на чье-то чужое лицо.
Но теперь, глядя на отражение в слегка затуманенном зеркале, она невольно сравнивала и подмечала отличия.
Глаза и улыбка остались прежними. Хотя выражение глаз изменилось. Может быть, она не была расстроена, когда делался тот снимок?
Вздохнув, Синтия налила на руку немного привезенного из больницы лосьона и осторожно протерла лицо и шею. Считалось, что лосьон должен ускорить заживление.
— Наверняка это было приятное разнообразие после мытья в больнице.
Синтия повернула голову и увидела, что Уилл стоит в дверях, засунув руки в карманы.
Смущенная, она туже затянула банную простыню, чтобы та случайно не сползла. Она не могла не признать, что ее тянет к Уиллу, но оказаться перед ним почти голой ей было неприятно. Они, возможно, сотни раз видели друг друга обнаженными, но Синтия не сохранила никаких воспоминаний об этом. Он был для нее чужим. Как и все остальные, включая ее саму.
Уилл заметил ее реакцию и немедленно отступил:
— Извини. Я, вероятно, смутил тебя. Я не подумал. Я лучше уйду.
— Нет-нет, — возразила она.
Синтия больше не хотела оставаться в одиночестве. Она несколько часов бродила по квартире, потерянная, грустная, в надежде, что ее память проснется. И появление Уилла, даже в такой ситуации, обрадовало женщину.
Уилл вышел и через минуту вернулся с пушистым банным халатом:
— Твой любимый. Тебе нравилось по вечерам надевать этот халат и устраиваться на диване с книгой и бокалом любимого вина.