«Мне кажется, здешние жители теперь считают колдуном и меня. Однажды я вышел в деревню, и всех их смело на моем пути, словно ветром. Понла объяснил мне потом, что я для догонов стал что-то вроде священной коровы. Меня нельзя ни в чем ущемлять, но и прикасаться ко мне нельзя. Впрочем, мне вполне хватает общества Лилит… Порой мне кажется, что все это происходит не со мной… На эту территорию на окраине деревни запрещен вход обычным членам племени. Это – сакральная часть… Здесь лишь три глиняных дома. В одном – Лилит. В другом – я. В третьем доме я не был. А в центре – изваяние, в котором угадывается женская фигура. Трехметровая каменная скульптура стоит в круге, очерченном камнями. Должно быть, это их языческая богиня…»
Дэвид впивался в текст. Перед ним открывалась, день за днем, жизнь его молодого отца в первобытном племени. Мало-помалу отец осваивался. «Догоны защищены естественными условиями. Я сам с трудом преодолел путь по узким проходам между отвесными скалами. Кстати, вчера Понла мне рассказал, что три конических дома, что стоят тут, у каменной женщины, построены лет сто назад. Я был удивлен…. Понла – единственный человек, связывающий теперь меня с миром. Он периодически появляется в деревне, приносит мне почту и нужные медикаменты, и отец моей пациентки разрешает нам длительное общение. Я живу у догонов уже три месяца. Лилит идет на поправку. Вчера она долго держала меня за руку и что-то говорила. Я заучил множество слов… Но перевода не знаю. Одна надежда, что Понла поможет мне перевести ее слова…»
«Ее отца зовут Акундьо, – писал дальше Алекс. – Мы научились понимать друг друга. Правда, ей до сих пор кажется, что я дух, а не человек. Акундьо приходит к нам раз в неделю. От его взгляда не ускользает ничего… Вчера в деревню вернулся Понла, из университета пришло очередное разъяренное письмо… Я не могу поступить иначе… Останусь еще на месяц-другой… Понла рассказал мне, что дочь Акундьо родилась с признаками богини Игибе, а только земное воплощение богини вправе получить посвящение в жреческие тайны догонов. С признаками богини? Я в полнейшем недоумении…»
«Вот уже почти десять месяцев, как я тут, – читал Дэвид на последних страницах тетради. – Мы легко общаемся с Лилит. Свое настоящее имя она упорно избегает называть. Многое из того, что казалось мне странным в первое время, теперь таковым не кажется. Меня, например, уже не удивляют способности этой девушки. Она иногда впадает в трансовое, – иначе не знаю, как назвать, – состояние. Не раз я заставал ее у каменного изваяния… Она как будто принимает чьи-то указания… Ее отец приходит, как и раньше, раз в неделю. Он удаляется в третий дом. И слушает, что говорит ему Лилит. Для всего племени эти слова священны. Я невольно подчиняюсь ей. Но эти ее состояния кратковременны. В остальные дни она – обычная девушка… Мне стоило бы уехать отсюда, чем быстрее, тем лучше. Но теперь я вряд ли смогу сделать это…»