– Оботри!
– Оботру! – она сильно потянула пальчиками в стороны волосатые губки пизды. – Надену вот воротник на шею ему и оботру! Как платком батистовым… как давно… как тогда… Ох как!
Глаша изловчилась-подсела, чуть двинула задницей, приопустилась вся и здоровенная малиновая головка натужно и скользко полезла ей внутрь. За годы разлуки хуй у Александера очень поправился в стати и теперь входил, завораживая, плотно трогая подтекающие от слёз по нему стенки девичьего влагалища…
– Ох, хороший какой! – Глашенька нечаянно пукнула, сконфузилась, попунцовела, но упорно продолжала и лезла всё дальше на хуй, пока головастый дружок не забрался ей по самую ширинку в живот. – Оботру ему творог залупный… С шейки… С головки… С краешков… Чтобы чистый был…
Она чуть приседала вверх и вниз, водя талией, играя в эту позабытую с детства игру, ощущая золупу, ставшую такой невместительной и захватывающей дух, где-то чуть не под сердцем у себя…
– Глашут, осторожнее будь! – предупредил её старания граф, с трудом держа чувства свои за уздцы. – Аккуратней его утирай по башке… Не то вылью в тебя молоко, так и округлеешь тогда вся от радости Глафирчонком-малым!
– Оой!.. Александер Гаврилович… Я готова на всё!.. – на хую очень маялась Глашенька. – От тебя, миленький Александер Гаврилович, буду счастлива, что понесу!..
Но всё ж явила благоразумие – вакханкой мокрой снялась с напружиненного волхва, да согнулась ало очерченным ротиком к блестящей фиолетовой голове.
Только в рот взяла дружка Глашенька, Александер уже не сдержал: прыснул так, что тепло наполнились в одно мгновение щёки девушки, вздулись и пролили по губам на белую грудь проструившуюся молофью… Глашенька пускала ещё пузыри, стремясь поглотить проливаемое, а саму уж так тут забрало, что стало просто невмочь. Согнувшись над хуем с откинутыми на спину подолами, Глашенька выгнулась спинкой, жопу выставила, Александер ей булки развёл – и коснуться никто не поспел сокровенного места ничем, как уж стало ей хорошо… Белая задница завелась ходуном в руках скорченного в три погибели Александера, заплясали мягкие ляжки, замычала в напев Глашенька, да метнула из-под пизды прозрачну тонку струю…
– Хорошо!.. Молодец!.. Давай, Глашутка, давай!.. Ссы теперь!!! – Александер во весь распалённый игрою той взгляд смотрел ей на булки.
Замирающая уже Глафира поднапружинилась, подобралась животом и пустила теперь более мощную и золотистую цветом струю далеко назад от себя, обильно увлажняя благодарно закачавшийся в метре с лишком от её задницы чертополох…
– Вот, другое дело! – запахивал гульф на штанах Александер. – Облегчила, Глашутонька. Знала б ты, как я рад видеть тебя! Пойдём скорее в дом!